Церковь одним и:* оплотов контрреволюции и со своей стороны поддерживали и усиленно разжигали антицерковные настроения в народи. Ведь даже в блоковских «Двенадцати» было отражено это стихийное народное безбожие, в частности, глумление над священнослужителями.

Л ион и долгополый Сторонкой за сугроб...

Что нынче невеселый,

Товарищ поп?

Помнишь, как бывало Брюхом шел вперед,

И крестом сияло Брюхо на народ?

«Брюхо» в те годы служило одним из символов контрреволюции. Со скольких плакатов глядели уродливо пузатые капиталисты, купцы и кулаки, а чуть позже — нэпманы...

С детских лет помню, что пели на многотысячных праздничных демонстрациях. Душа просила песен, а собственных новых мелодий не хватало, перелицовывали старые, в дело шел даже томный романс «Белой акации», превращенный в военно-хоровую песню «Смело мы в бой пойдем за власть Советов», а еще раньше пелся и белогвардейский текст. На мотив шуточной украинской про комара, женившегося на мухе, распевались демьяновские «Проводы». Тогда я еще не задумывался, какими оскорбительными для старшего поколения были подстрекательские слова, извергаемые десятками, сотнями тысяч глоток:

Что с попом, что с кулаком Вся беседа —

В брюхо толстое штыком Мироеда.