на месте Фрунзенского (что позволило наконец расстаться с абсурдным анахронизмом) и Остоженка на месте Метростроевской. 2 из 25 — гора родила мышь! И то помнится, как большинство москвичей радовалось возврату Остоженки!

Тот же процесс продолжался и в ближайшие годы. Уже рассказано, как в 1988 году было восстановлено имя Зубовской площади «из-под Шолохова». В 1989-м воскресла Рождественка после развенчания Жданова. Но это были «штучные » возвраты по единичным поводам. А в целом?

В 1986 году топонимическая общественность и наша мос-советская комиссия одобрили проект первоочередного возврата сорока девяти названий, но возвращены из него были только четыре уже перечисленных имени. Остальные попали в долгий ящик. А проект достоин того, чтобы вкратце его и теперь, задним числом, изложить.

Процесс возвращения имен не следовало пускать на самотек: тут нужен был взвешенный подход, продуманные на-учно-исторические обоснования и учет многих юридических сложностей, как и некоторых расходов, сопутствующих любым переименованиям.

Нельзя допускать возрождения уже преодоленной одноименности. Нужно противостоять неконтролируемому потоку случайных и субъективно выбранных названий.

Нереальны крайние предложения о восстановлении всех утраченных названий. Ведь нередки случаи многократных переименований (Петербургское — Петроградское — Ленинградское шоссе — Ленинградский проспект, Большая Дмитровка — улица Потье — Пушкинская и др.) — которое возвращать: предыдущее или старейшее? Да и значение исчезнувших имен неравноценно. Многие новые имена уже приобрели значение традиционных или бесспорных идейных ценностей (Кутузовский и Ломоносовский проспекты) и органически вросли в жизнь столицы (Бауманская, Электрозаводская). На Радищевских улицах люди рождались и живут уже 70 лет — вряд ли их жители захо