А вот пример беспорядка от чьего-то стремления к порядку: Белгородский проезд. Эта коротышка улочка оставалась единственным топонимическим напоминанием о стене Белого города — одного из древних каменных укреплений Москвы. Улицы остальных звеньев этого полукольца давно замещены бульварами. Кому-то из хозяев города проулочек чем-то мешал, и его решено было механически присоединить к Чистопрудному бульвару (хотя внешний проезд бульвара имеет свое место в планировке и тоже выходит к Покровским Воротам). Видимо, переименование Белгородского в проезд этого бульвара юридически оформить не успели, заменяли только трафарет на угловом здании (тоже была чья-то забота и чей-то расход!). В официальном справочнике «Улицы Москвы» (1989) «ликвидацию» имени проезда проигнорировали, но напоминать и об этом эпизоде нужно как еще об одном примере топонимического самоуправства. В справочнике «Вся Москва. Улицы Москвы» (1995) проезд назван и в тексте, и на плане.

Есть и удачный пример упорядочения: слияние Новорязанской улицы, известной с 1909 года, с более давней Рязанской. Названы они были по Рязанскому вокзалу, предшественнику щусевского Казанского. В 1929 году эти улицы были объединены в единую Рязанскую; позже ей предпочли все же Новорязанскую, чем было предотвращено дублирование с другими «рязанскими» именами.

Грустное впечатление в картине московских имен производят названия-пустоцветы, с которыми при случае не жалко было бы и расстаться. Часть из них по разным поводам уже упоминалась, но «в букете » их пустота становится особенно бесспорной. Наличная улица... Вряд ли по чьей-то фамилии. «На лицевой стороне Введенского кладбища» — тоже не убеждает. Наличными расплачиваются, но можно ли расплатиться улицей?

Раздельная улица — с чего бы такое имя? Она в XIX веке якобы разделяла чьи-то домовладения. Сколько же еще улиц