весь мир называть ее не Грузией и не Георгией-Джорджией, а коренным Сакартвело. Но и случись такое, не переименовывать же нам все Грузинские улицы в Сакартвельские! Не перечеркивать длившуюся не одно столетие русско-грузинскую дружбу! Что бы ее ни омрачало, каким бы надругательством над нею ни выглядел уродливый монумент, воздвигнутый «в ее честь» в Грузинах, на Тишинской площади, какие бы перекосы в продолжающемся у многих грузин почитании Сталина нас ни удручали, какую бы досаду ни вызывали трения в их отношениях с абхазами, осетинами и тур-ками-месхетинцами, мы прежде всего помним о глубине и ценности русско-грузинских связей — научных, культурных, религиозных, спортивных, а в прошлом и военных — всего этого из истории не вычеркнуть. Мы оценили высокую духовность народа, его способность к покаянию...

Не должна и, понадеемся, что не будет Москва второпях расставаться ни с грузинскими, ни с молдавскими именами. Не позволим себе шарахаться вдогонку за любыми криками моды и конъюнктуры.

Поучительный пример зигзагов именословия показала перенесшая непростую смену политических режимов Испания. 1936 год — противостояние республиканцев и франкистов. Десятилетия режима Франко, потом его крушение, реставрация монархии! Многое, связанное с памятью о диктаторе, убрано, но у моста в Севилье имя «Генералиссимуса» сохранено, как и название площади в честь его Добровольцев, остались и проспект Адмирала Карреро — ближайшего приспешника Франко, и имя Героев Толедо, два месяца оборонявших город от республиканцев.

Впрочем, Севилья хлебнула и других перемен. По разным поводам ее центральная площадь сменила не менее 12 имен, пока не вернула, и надеются, навсегда, первоначальное — Святого Франциско. А историки свидетельствуют, что многие новые названия не прижились. Кстати, за сопротивлением смене названий не всегда кроются привычки или идеология.