ции другое имя, хотя бы «околокосмическое », связанное с заслугами Циолковского и Королева, или с жившим неподалеку Шукшиным. Но уже 6 сентября та же газета обнародовала негодующие отклики на «пакостную» статью В. Блока, посмевшего поднять руку «на одного из главных организаторов обороны Москвы в 1941 году...».

Нашу комиссию эти протесты не убедили. 24 октября

1990 года мы единодушно рекомендовали Моссовету расстаться со «Щербаковской» и заменить ее имя на «Новоалексеевскую» (по улице), а 5 ноября президиум Моссовета утвердил и все десять переименований станций, укоротив ее имя до исконной «Алексеевской». Доводом для расставания со «Щербаковской » были не только доблести этого деятеля, но и то, что ее имя тоже заплуталось — в другой части Москвы уже существует улица с именем еще одного большевика — П.П. Щербакова (за Семеновской Заставой).

Среди «идеологичных» имен упомяну еще «Площадь Ильича», которой сама история велит вернуть имя бывшей Заставы — «Рогожская». Впрочем, и тут не все были согласны.

Много спорили, как теперь назвать «Кропоткинскую». После возврата имен Пречистенские Ворота площади, Пречистенская — набережной, а Пречистенка — улице (только Гоголевскому бульвару решили не возвращать Пречистенского) получилось, что имя метро «Кропоткинская» повисло безо всякой привязки к уцелевшему вдали отсюда Кропоткинскому переулку. А соседство ее — не анекдотическое ли? — с памятником Энгельсу, почему-то вставшим рядом с древнерусским теремом, и кощунственное — с восстановленным Храмом Христа — требует замены имени великого анархиста, хоть он и был гениальным ученым.

Думали, как быть с предыдущим именем станции — «Дворец Советов», — ведь именно под таким названием был создан ее замечательный интерьер — одно из лучших произведений зодчего А.Н. Душкина! Но пусть сохранится это имя в истории московского зодчества, а возрождать сегодня для