ту имен!) и опять говорится о дороговизне. Второй конфуз еще пуще: уже внутри авторского текста мне приписали слова о «хаотическом развитии Москвы за последнее время» (какое?) и о смене названий «наобум» — «людьми, лишенными фантазии и исторической памяти». Вот так-то я, выходит, оклеветал и сам себя и своих коллег, с которыми в течение десятилетий вместе занимался спасением московского именословия от лишних переименований!

Послал протест редактрисе А.Ф. Грушиной и в некоторые газеты — им не до того, не напечатали, грязь в эти дни лилась ушатами и похлеще. Единственная точка, где протест прозвучал, — у П. Горелова — в телепередаче «Добрый вечер, Москва»... Но это — такая капля в потоке лжи!

А миф о дороговизне переименований продолжали раздувать. О миллионных тратах тужил в «Правде» за 7 июля

1992 года академик Магомет Исаев (кстати, он пожалел даже имя станции «Колхозной», обосновав это фразой «А разве колхозы нас не кормят? » и не видя никакой ценности в сменившей ее «Сухаревской »).

Было же разъяснено — расходы на смену указателей с переименованиями не связаны. Да и смешно говорить о миллионной якобы дороговизне замены нескольких десятков названий, когда по всей стране сменили многие тысячи вывесок сберкасс на сбербанки. А о несчетных заменах названий прежних ведомств и комитетов на новоустановленные департаменты, префектуры, банки, концерны и прочие мена-тёпы? Дескать, это за счет частных фирм. Но их-то «щедрость» не за счет ли ограбления народа?

Хорошо, что не все уж так мрачно. Бывало, что и юмор с сатирой помогали оглянуться на самих себя. 25 марта 1992 года одна из газет в порядке подготовки к «дню синоптика» — первому апреля — обшутила наши дела в заметке «Альтернативное метро», предложив переназвать «Октябрьскую» в «Августовскую» (август 1991-го важнее октября 1917-го), «Ленинский Проспект» — в «Ельцинский», «Ленинские Горы» — в