закова? Кому-то не по душе имена переулков — Ащеулова, Выползова, а они — от чьих-то старомосковских фамилий...

Вопрос поставлен неверно еще и потому, что рассчитан на выражение чисто субъективных представлений (удобство, благозвучие) — но разве этого достаточно для оценки происходящего? Вкусовые суждения не учитывают других мотивировок замены имен — ликвидации одноименности, искоренения идейно ущербных кличек, целесообразности возврата имен незаслуженно разжалованных деятелей — Мейера, Мочальского, Якунчиковых...

Второй канал опроса, проведенного фирмой «Мнение», построил анкеты так, чтобы ответы были наруку читателям «Советской России». Как были поставлены вопросы, не сказано. 44 % оказались активными противниками вмешательства в городскую топонимику. Если вопрос говорил именно о вмешательстве, а не о восстановлении исторической справедливости, чего же ждать от опрашиваемых? Только каждый пятый из них, сиречь 20 %, был категорически «за», то есть за «вмешательство ». Более трети (36 %!) ответить затруднились. Был вопрос и об «удобствах» — каждый четвертый пожаловался, что часто путается со сменой имен станций метро, а еще 36 % — что путаются лишь иногда и только 21 % легко оперируют обновленными именами. Периодически путаются в улицах менее трети, изредка — 38 %, зато 34 % уже привыкли к новым адресам. Убеждает?

Были вопросы и по персоналиям. 68 % против смены имен Ленинского проспекта и 72 % — Ленинградского. Не хотят расставаться с именами Чехова 64 %, Грибоедова — 62 %, Чкалова и Аркадия Гайдара — по 51 %, а за возврат к предшествовавшим именам этих улиц высказались соответственно 24, 21, 36 и 32 процента.

Какую ценность имеют такие ответы? Знали ли опрашиваемые, что Грибоедов не имел никакого отношения к улице своего имени, что Чехов, часто менявший в Москве квартиры, имел главную из них совсем не тут, а на Садовой-Куд-