«Не сомневаемся, что, несмотря на все трудности, у вас хватит воли и мудрости довести до конца это благое дело, ибо возрождение своей истории, в том числе и в названиях, определяющее условие сохранения нашей культуры, а значит, и надежды на выживание».

Какая добрая муха их укусила? Неужели так сразу, словно по щучьему веленью, сумели переубедиться даже крайние противники возврата имен ? Ларчик открывался проще.

Выяснилось, что письмо это было получено в комиссии еще в ее моссоветские времена как реакция на уже проведенные замены наиболее одиозных имен вроде проспекта Маркса на Охотный Ряд и Свердлова на Театральную. Тогда-то наши будущие оппоненты и поставили свои подписи на лихачевской «коллективке», доверяя и его авторитету и здравости доводов. Но первые пакеты удалось утвердить и без публикации этого письма. Не пущенное в ход, оно пролежало в архиве комиссии, сохранив убедительность и к новым тревожным дням. В мэрии были поражены, что этот «документ замедленного действия» так противоречил недавним протестам его же подписанцев. Ну не детективный ли сюжетик?!

Сведенья о том, что «наш дальновидный мэр Ю. Лужков не склонен пороть горячку с возвращением улицам и площадям столицы прежних названий», дошел и до литератора Ильи Окунева. Тот встрепенулся и, не дождавшись итогов опроса жителей, выступил в «Московской правде» за 6 сентября 1994-го с нравоучительной статьей, воинственно озаглавленной «Назывной произвол». Уже одним этим заголовком автор лихо перечеркивал и многолетнюю работу авторитетных специалистов, знатоков и ценителей истории Москвы, и мнение общественности. Комиссия, по его мнению, затеяла «новую кампанию по изменению топонимики », а для чего затеяла? Да для того, чтобы создавать «видимость бурной деятельности».

Судить нас И. Окунев взялся самоуверенно и безапелляционно, не заботясь о достоверности доводов. Обиделся за