МУЗЕИ КАК ДВЕРЬ В ИСТОРИЮ
Наступает момент, когда приезжий уже не боится зайти в музей, более того, посещение музея хотя бы на миг становится для него потребностью. В это время человек не только освобождается от чувства, что ему непременно нужно посмотреть то-то и то-то, но и перестает отдавать себе отчет в том, что «голос совести» умолк. Только при определенном равнодушии слабеет почтительность, превращающая посетителя музея в благоговейного созерцателя.
Как-то вечером возле Павелецкого вокзала я наткнулся на особняк в русском стиле рубежа веков — красный кирпич за железной решетчатой изгородью, деревья. Вошедшего поражает уже вестибюль. Посетитель оказывается внутри неоготического интерьера, оформленного, правда, с русской красочностью. Это театральный музей имени Бахрушина.
Алексей Бахрушин, отпрыск знаменитой семьи московских кожевенных фабрикантов, еще в 1894 г. основал первый русский театральный музей и в 1913 г. завещал его Академии наук. В этом доме он жил и работал в 1898—
1920 гг. Рука собирателя и вкус обитателя дома чувствуются и по сей день.
Очаровывает смесь важного и неважного, несмотря на все старания соблюдать периодизацию истории театра. Вот афиши, возвещающие о премьере «Синей птицы» Метерлинка, символиста, пьесы которого часто ставят и в наши дни, а также чеховской «Чайки». Эскизы декораций и костюмов работы Леона Бакста, Александра Головина, Ивана Билибина, воспоминания об овеянном легендами «Ballet Russe»1 Дягилева, групповые портреты труппы в «Saisons Russes»2 в Париже, афиша Бакста для выступления Нижинского в «Послеполуденном отдыхе фавна», передающая неподражаемое погружение танцовщика в себя.
Период театрального Октября не так хорошо документирован, но и здесь эскизы декораций и костюмов для спектаклей Мейерхольда и Таирова показывают, что 1917-й год не прервал строгой цезурой бурное развитие театра. Сцена задолго до него предвосхищала то, что еще только вызревало в общественной жизни, и много времени спустя с успехом питалась продуктами доре-
1
«Русском балете» (фр.). — Прим. пер.