Многогранная культура «праздника жизни», искусства жить, наслаждаясь каждой минутой повседневного существования, в Европе создавалась в течение веков. В Соединенных Штатах, в цивилизации бизнеса, это искусство не могло привиться. Недаром европейцы называли американскую цивилизацию «цивилизацией без культуры».

«Америка это страна, в которой 32 религии, и всего одно блюдо на обед, бобы», - писал деятель наполеоновской эпохи Шарль Талейран. Со времен Талейрана американское меню значительно расширилось, утонченная французская кухня стала популярной в среде образованного среднего класса, но массы лишь сменили бобы на стандартный, стерильный гамбургер.

Александр Герцен, в середине XIX века (со времен Талейрана прошло почти пятьдесят лет) пишет об американцах-богачах, нуворишах в Европе: «...(они) готовы слушать все без какого-либо исключения, глазеть на все, что попадается на глаза, питаться всем, что подают, носить все, что предлагается, ... они носят дешевую, безвкусную одежду, которая на них отвратительно сидит, это всемогущая толпа всепоглощающей посредственности. Все попытки остановить триумфальное шествие мещанства обречены на неудачу».

Об этом же качестве американской жизни говорил и современник Герцена Алекс Токвиль: «Они (американцы) видят счастье, как физический комфорт, и ... невозможно представить себе, что можно тратить больше энергии на его достижение».

Американский мещанин, по своей сути, ничем не отличается от российского. Та же цель жизни - увеличение своего материального богатства, тот же смысл жизни - увеличение материального комфорта и разнообразие физиологических ощущений. Остальное, красота природы и творений человеческих рук, богатство эмоций и мыслей, вне его интересов.

В Европе человека, не имеющего интереса к тому, что цивилизация считает своим истинным богатством - культуре, философии, искусству, называли «филистер», низшая, недоразвитая человеческая порода, неспособная подняться выше своей физиологии.

«Поэзию физиологического существования» в русском языке принято называть пошлостью. Пошлость - это все, что делает высокое низким, многомерное одномерным, это элементарная, упрощенная форма жизни, равнодушная ко всему богатству мира во всех его многообразных проявлениях.

Владимир Набоков, в биографии Гоголя, написанной для американского читателя, посвятил 12 страниц из 155 объяснению русского понятия пошлости, которого нет в английском языке. Почему Набокову, знатоку обоих языков, понадобилось 12 страниц для объяснения такого феномена, как пошлость?

Американец видит себя и мир только в физических категориях и, характерное для русской литературы пренебрежение к физической стороне жизни, ему непонятно. Набокову понадобилось длительное и подробное объяснение феномена пошлости, его негативной оценки в русском сознании, в то время как для американца это естественная и единственно возможная форма жизни и мироощущения.

Есенин, после своего путешествия по Америке 20-ых годов, назвал Нью-Йорк, олицетворение всей страны, Железным Миргородом, воплощением мещанской пошлости в гигантских масштабах.

Российская интеллигенция, также как и европейская, видела в мещанстве глухую, враждебную культуре силу, оно воплощала в себе «свинцовые мерзости» российской жизни, и всегда находилась в противостоянии к мещанству, к своему Миргороду.

Новый Свет, в отличие от Европы, ничего не мог предложить кроме материальной, физической стороны жизни. Новый Свет не имел многовековых накоплений культуры, цивилизация на новом континенте только создавалась, и эта форма жизни стала доминирующей.

Английский публицист и философ Олдос Хаксли, в своем эссе «Взгляд на американскую культуру»: «... все силы общества используются, чтобы воспитать породу людей, которая знает только культуру физиологической жизни».

Американец воспринимает все окружающее конкретно, оценивает в физических категориях, количественно - красоту человеческого тела. Мужского - объемом мышечной массы, женского - размерами бедер, талии, груди, длиной ног. Еду - не вкусом, а количеством калорий. Общение - популярностью, количеством людей которых он знает. Знание - не глубиной и силой мысли, а количеством информации которой он владеет. Дом, в котором он живет, не эмоциональным комфортом или дискомфортом, который он в нем испытывает, а его стоимостью. Вещи - не их соответствием эстетическому качеству, а магазинным ценником. Качественные оценки, людей, вещей, событий, характерные для европейца, американец, как правило, употребляет чрезвычайно редко.

Правнук второго президента США Адамса, Джеймс Труслоу Адамс, в своей книге «Our business civilization», объясняет своеобразие виденья американцем окружающего мира тем, что Америка - это цивилизация бизнеса, где каждый видит, прежде всего, деловую сторону жизни: «Кто такой бизнесмен? Это человек, который рассматривает весь мир с точки зрения прибыли, он слеп ко всему другому. Прекрасный пейзаж для него не больше чем удачное место для постройки жилого комплекса, а водопад наводит на мысль о плотине и электростанции. Бизнесмен глух ко всему, что выходит за пределы деловых интересов. Его жизнь вряд ли можно назвать полноценной».

«Наша жизнь - наш самый ценный капитал, и его мы вкладываем только в бизнес. В Штатах вы просто не найдете полнокровной, полноценной формы жизни». Писатель Джон Стейнбек.

Генри Джеймс, классик американской литературы: «...наша цивилизация пунктуально и эффективно ампутирует все, что не входит в деловой интерес, и само содержание жизни становится всепоглощающим монотонным однообразием».

Но ведь страна, живущая в постоянном движении, с ее огромным разнообразием человеческих характеров и этнических культур из всех стран мира, создает гигантский калейдоскоп событий и невероятную для Европы интенсивность существования. Но это лишь внешняя, физическая динамика, психологическая, эмоциональная динамика сужена, загнана в стандартные, постоянно повторяющиеся формы, которые, по словам Генри Джеймса, и превращают жизнь во «всепоглощающее монотонное однообразие».

Классик американской социологии Макс Лернер в книге «Американская цивилизация»: «Дни, месяцы, годы проходят с монотонной регулярностью на фабрике или в офисе в выполнении рутинных операций с регулярными интервалами. Ланч на работе и обед дома также стандартны, как и рабочие операции. Они читают газеты, их десятки, но все они одинаковы по своему содержанию. ...В стандартной одежде они ходят в клуб, бар, церковь. И когда они умирают, их хоронят в стандартных гробах со стандартной церемонией и стандартным объявлением в местной газете».

Итальянская журналистка Сепонни-Лонг: «Побывав в США и в России, я была поражена близостью их мироощущений. Несмотря на внешнее различие в идеологии, политике и экономике, различие в прокламируемых идеях и целях, они одинаково равнодушны к духовным и эстетическим ценностям».

В России, когда-то гордившейся духовностью своей культуры и ее огромным престижем для масс, после ее вхождения в цивилизованный мир, мещанские ценности приобретают небывалый статус, вытесняя существовавший когда-то интерес к богатству мировой культуры и человеческому духу.

Ни богатая Америка, ни разбогатевшая Россия не приняли европейское «искусство жизни» по разным причинам, но их объединяет отсутствие эстетического вкуса и пренебрежение к эмоциональному богатству, заложенного в многовековой материальной культуре. Процесс стандартизации неизбежно вытеснял из общественного сознания уважение к уникальности, индивидуальности, своеобразия в том, что создано руками человека, исчезло понятие качества.

Да и современная Европа постепенно оставляет свои культурные традиции, Европа все больше и больше начинает напоминать Америку в стандартизированных формах жизни. Эстетизированные и интеллектуальные фильмы уступают свое место американским боевикам, французскую кухню сменяет МакДональдз. Только старые центры европейских городов напоминают о прошлом, «о празднике, который всегда с тобой», говоря словами Хэмингуэя о Париже.

Автор - выпускник Колумбийского университета, M.A in Cross-Cultural Understanding, M. E. in Information Processing. Руководил различными программами культурной адаптации русских иммигрантов в США в течении десяти лет. Проводит экскурсии по США и Канаде в течении 15 лет, написал несколько путеводителей по США и Канаде. Сейчас он готовит новую книгу – об американской мифологии.