КИТАЙЦЫ ОСВАИВАЮТ РУССКИЕ ДЕРЕВНИ



Чехол для ружья из медвежьей шкуры, меховые унты, четверть самогона с заспиртованной змеей – эти подарки разложил на столе шурин корреспондента «Нашего времени», Витя, из читинского села Рябовка, в кои-то веки выбравшийся погостить в европейскую Россию. Глядя на банку с гадом, я не смог сдержаться: «Ну, сибиряки! Совсем ассимилировали вас китайцы! Что за дрянь вы пьете?» Шурин было смутился: «Да самогон, это гостинец от Лим Кьяня – местный наш китаец. Только еще неизвестно, кто кого ассимилировал!»



Позже за столом он рассказал историю великой дружбы между рябовским трактористом Гришкой Малым и китайским гастарбайтером-нелегалом Лим Кьянем.



Нашествие с Востока



- Трактористу фамилия как бы в насмешку дана – Малой, – начал Виктор. – На деле мужик вымахал в такого монстра, что когда с супружницей едет на мотоцикле «Урал» по селу, пацаны следом бегут и дразнятся – «Ехали медведи на трехколесном велосипеде!». Жену-то Гриша себе под стать выбрал. Однажды, помнится, собрался Гриша в Читу, на местную шанхайку, на которой торговали одни китайцы. Слово за слово у них там зацепилось. То ли Малой в честных русских выражениях отозвался о качестве китайского товара, то ли самих бизнесменов крепким словом прищемил, но началась драка. Приехала милиция и всех повязала. После разборок его из отделения выпустили, направив копию протокола в райотдел. Юморной наш участковый обошел все село и показал присланную бумагу. Там было написано: «Гражданин Малой из хулиганских побуждений кидался на рынке китайцами». А вообще, любимое занятие Гришки – собрать вокруг себя кучу мальцов и в индейцев играть. Добродушный человек.

Последние годы и до Рябовки докатились волны нашествия с Востока. Начали в селе появляться заезжие круглолицые коробейники, предлагая ширпотреб: обувь, одежду, стройматериалы, кожгалантерею. В лесах рябовцы то и дело натыкались на ловцов лягушек из Поднебесной. А вскоре председатель решил провести модернизацию рябовского животноводческого комплекса совершенно в духе времени: забабахать ферму, с подогревом полов и музыкой Шопена, в европейском стиле, и нанять китайских гастарбайтеров. В Рябовку двинулись колонны грузовиков со стройматериалами.

Пока шло строительство, в искусстве воровать рябовцы достигли мистического совершенства. Шифер и тес строителям приходилось на ночь прятать в специальные бункеры. «Доты» из бетона краном закрывались бетонными же плитами. И все равно большая часть материала исчезала как по волшебству. По утрам подрядчик орал, будто раненый бизон. Малой, наблюдая за ним издалека, с детской улыбкой поводил богатырскими плечами.

Наконец в село на постоянное место работы, на новую ферму, привезли бригаду китайцев из города Саньминь. На работу в Рябовский коровник их определила какая-то пересылочная фирма – разновидность то ли «триады», то ли «якудзы». Словом, работать китайцам предстояло почти даром, за гроши, а большую часть денег отдать посредникам.



Кьянь лучше коня



Китайцы тут же раздобыли себе ржавые велосипеды, подремонтировали, и вовсю начали месить грязь по селу. Вжик – на ферму, вжик – с фермы. Ноги у них к педалям привычные. А Кьянь, хоть и невысок ростом, а у себя в стране занимался бегом с препятствиями. Вот и в России, к полному недоумению сельчан, пристально приглядывавшихся к чужакам, он выбирал время, чтобы пробежаться по окрестностям для поддержания формы.

Раз бежит вокруг села, видит – на поляне аккуратные барьеры стоят, из досок соструганы. «Вот удача», – думает Кьянь, и начинает брать барьеры. Только уж больно высоки барьеры-то! С большим трудом китаец перепрыгивает и удивляется, примерно так: «Ничего себе русские сельские детишки барьеры берут. Эдак можно и опозориться. Вернусь в Китай – скажу тренеру». Несколько дней Кьянь специально прибегал туда тренироваться, взял практически все барьеры. В один из таких забегов застают его ребята-жокеи с конезавода и обалдевают: препятствия они для лошадей строили, а тут какой-то мелкий китаец галопирует. Рассказали в Рябовке – смеху было, как на концерте Жванецкого, а за Кьянем, как легко можно догадаться, закрепилась кличка «Конь».

- Конь с Малым как познакомились, – продолжил шурин. – Гришка привык, что по селу ни один агрегат быстрее его «Беларуси» не ездит. Вот он пилит по колее с фермы и чувствует, в носу защипало. Без опаски открывает дверцу и высмаркивает исполинскую, извиняюсь, соплю на улицу. Тут из-за трактора слышится сдавленный крик тонущего человека – это Лим обгонял его на велосипеде и попал точно под «выхлоп». Гришка смутился, остановился, тряпочку мазутную китайцу дал: обтереться. «Ничего, говорит, заезжай ко мне во двор, умоешься». Пока Конь под краном намыливался, Гриша извелся – неловко, и досада на себя. Говорит Кьяню зло: «Что вы сюда понаехали? Ты знаешь, что Великая Китайская стена была построена не китайцами, а от китайцев?» Лим, утираясь, ему в ответ: «Русские первые к нам явились! Русские купцы на территории Цинской империи считались гостями императора и полностью содержались за счет китайской казны. Только торговля плохо шла, из-за пьянства и буйства русских купцов. А мы к вам приехали – сразу торговля наладилась!» Гриша задумался – «Ну, забегай вечерком, побалакаем».



Братья навек



Так они потихоньку дружились с полгода. Осенью, как обычно, народец в селе загрипповал. Решили Конь с Малым ударить по болезни крепкими народными средствами. Гриша настоял на чесноке и осиновой коре самогон, а китаец достал заготовленную банку с заспиртованной гадюкой. По китайскому поверью сок змеи – первое средство от всякой заразы, в том числе и от глистов. Посидели у Лима, под тосты за «дух дружбы» выпили обе банки, а змея на закуску пошла. Конь отправился Малого провожать.

Недалеко они ушли. У окраинных домов оба – и мелкий китаец, и гороподобный тракторист упали в глубокую лужу и уснули. Лим не захлебнулся только потому, что его голова покоилась на животе Малого. В этот же вечер ударил сильнейший читинский мороз.

В темноте, при свете уличного фонаря, некую выпирающую изо льда аномалию разглядели рябовские пацаны. Над застывшей лужей торчали припорошенные снегом носы. От них поднимались струйки бодрого пара. Еще можно было разглядеть вмерзшую в лед могучую пятерню тракториста. «Глянь, ребят, это же наш индейский вождь, дядя Гриша, с китайцем спят!» Подручными железками отковыряв мужиков, пацаны совместными усилиями погрузили их на сцепленные салазки и повезли к дому Малого. «Тетя Зин, – с порога заявили они жене Григория, – мы вам хозяина с китайцем привезли. Из ледника выдолбили. Дайте хоть по конфетке!»

Мужа габаритная Зина взвалила на одно плечо, Коня на другое и отнесла в избу, где обоих, вместе с пристывшими к одежде кусками льда, закинула на печь. Проснулись они утром как ни в чем не бывало. Однако, узнав все подробности своего возвращения домой, Малой долго моргал, расчувствовавшись, и потом сказал сурово: «Да мы же теперь братья с тобой, Кьянь! Одну смерть миновали!»

И вот недавно в Рябовку явились представители фирмы-работодателя, цивилизованные мафиози, чтобы содрать с китайцев часть их кровно заработанных денег, по кабальному договору. В коровнике коммерсантов ждал Гриша, как всегда добродушный и невозмутимый. Участковому потом пришлось составлять протокол. В нем он, давясь, сжимая губы в куриную гузку, отметил: «Гражданин Малой кидался на ферме менеджерами из Читы», вытер рукавом кителя слезы и уточнил детали: «Под музыку Шопена, Чайковского, а до Моцарта очередь не дошла».