ЦАРЕВИЧА-НАСЛЕДНИКА УНИЧТОЖИЛ ВАТИКАН



Пожалуй, ни одно из событий XVI-го века не повлияло так на последующий ход истории Русского Государства, как неожиданная смерть наследника царского престола Московии и Всея Руси – Ивана, сына царя Иоанна IV-го Васильевича «Тишайшего» (так называли его современники не без усилий самого царя и в пику иностранцам, называвшим царя «Terrible» – «Ужасным»). Столетия считалось, что Иван погиб от рук самого царя. Обозреватель «Нашего времени» задался вопросом: так ли это было на самом деле?



В морозный ноябрьский день 1581 года произошло событие, которое и по сей день не получило однозначного толкования. В Александровой Слободе, бывшей столице одной из двух частей, на которые было поделено самим царём Русское Государство - «опричной России», скончался наследник и старший сын царя Иоанна IV Васильевича Иван.

По поводу этого события россияне обычно вспоминают талантливейшую картину Ильи Репина «Иван Грозный убивает своего сына». Которая, вообще-то, была названа автором совсем по-другому – «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года». Тем не менее, картина эта с умирающим окровавленным царевичем с кротким лицом агнца-мученика, и исступленно стискивающим его в полубезумном покаянии отцом-сыноубийцей, сразу отвечает на все вопросы – кто, кого, как, чем, когда и где.

Официальная версия была изложена впервые Ватиканским папским нунцием (послом) Антонио Поссевино, посланным в то время в Московию для переговоров с царем относительно окончания затянувшейся Ливонской войны. Она гласила: Иван Грозный застал свою беременную невестку, жену царевича Ивана Елену Шереметеву, на мужской половине Кремлёвского дворца, где ей делать было вообще нечего. Да ещё и в неподобающем виде: с распахнутыми полами, незавязанным поясом, без головного убора. В те времена такое считалось верхом безнравственности. Реакция царя – он то ли побил невестку, то ли стал её отчитывать. За безнравственную супругу вступился её муж, царевич Иван.

«Дерзость» сына привела царя в исступление – в ход пошел окованный металлом посох, пробивший висок царевича. Ну, а дальше всё, как в картине Репина. Есть ещё более пошлый вариант этой версии. Молодая невестка приглянулась старому свёкру, пожаловалась на грязные домогательства своему мужу, тот резко стал отчитывать отца. Затем – опять посох и картина Репина.

Так ли всё было?



Несостыковочка



Первое сомнение зарождается, когда вдруг узнаёшь: а царевич Иван-то, оказывается, готовясь отойти в мир иной, пожертвовал деньги в Кириллов монастырь. Сумму огромную – тысячу рублей, а на полкопейки тогда можно было пировать и гулять весь день! Завещая при этом «За этот вклад его поминати». Это когда он успел, болезный, если всё было, как «по Репину»?

Ещё более запутывает картину гибели само место смерти.

Пискарёвская летопись так повествует об этом: «О смерти царевича Ивана Ивановича в 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день. За грехи крестиянския начало пременение царскому роду, а Русской земле на погибель конечную: преставление царевича Ивана Ивановича в слободе Александрове». Это что же? Получив, «по Репину», посохом по виску, царь, заметая следы, срочно приказал отправить царевича в слободу Александрову. Иван, прибыв туда, надиктовал завещание и тут же скончался?

Александрова Слобода, ныне город Александров, от Москвы отстоит на расстоянии более чем в сто километров. В те времена туда добираться надо было несколько суток, а с тяжело раненным царевичем – вообще не менее недели. Да и не довезли бы его туда живым в таком состоянии, с пробитым виском. А ведь он перед смертью в Слободе завещание успел написать или продиктовать!

И почему основной и единственный источник версии «сыноубийства» – это католический монах Антонио Поссевино? Он-то откуда появился на Православной Руси? Что вообще происходило в то время на Руси и в Европе, учитывая наличие в этой истории этого самого прыткого Папского Нунция Поссевино?



Ответ – война



Шла тогда Ливонская война, и это многое объясняет.

Вернее, она заканчивалась. И заканчивалась крайне неудачно для Московии. Начавшаяся в 1558 году война с Ливонским Орденом сначала протекала для Московии благополучно – через несколько лет войны войска Ордена были разбиты наголову. Мощное государство Ливонский Орден практически перестало существовать. В союзном Ливонскому Ордену униатском государстве «королевстве Польши и Великом княжестве Литовском и Русском» с 1572 года начался период «бескоролевья».

У победоносного Царства Московского и всея Руси появился исторический шанс расколоть униатское государство и присоединить к Московии его восточную часть – Великое Княжество Литовское и Русское. А, значит, воссоединить все славяно-русские области бывшей Киевской Руси под властью Московитского царя. Многие литовские феодалы призывали тогда к себе на престол младшего сына Иоанна Грозного – смиреннейшего Федора Иоанновича. Но Иоанн Грозный решил сам стать Великим Князем Литовским и Русским. Сделав княжество такой же неотъемлемой частью Московии, как бывшие княжества Суздальское, Тверское, Смоленское. Война возобновилась с новой силой.

Но вот наступил 1576 год, знаменательный для обеих участвующих в войне сторон.

В этом году «Бескоролевье» закончилось избранием на престол униатского государства Семиградского (Трансильванского) князя Стефана Батория – выдающейся личности XVI столетия. Именно тогда родилось единое государство Речь Посполита на месте униатского государства «Королевства Польского и Великого Княжества Литовского и Русского». И, одновременно, именно тогда закатилась звезда военных удач Московитского царства.

Постепенно войска Московии потеряли все завоевания в Ливонии. Более того, Стефан Баторий взял Полоцк, Великие Луки, осадил Псков. Вовремя подсуетившиеся шведы захватили все прибалтийские города и земли Московии – Нарву, Ижору, лишив Московию выхода к Балтийскому морю. В том же 1576 году, в августе, Иоанн Грозный прекратил разделение Московитского царства на «Земщину», которой правил назначенный им татарский царь из чингизидов Симеон Бекбулатович, и «Опричнину», управлявшуюся самим Иоанном Грозным. Но военная удача к его войскам так и не вернулась.



Ложь «от Поссевино»



Иоанн Грозный начал переговоры со Стефаном Баторием – безрезультатные. Появились посредники. И тут-то вынырнул на свет божий Папский нунций (посол) иезуит Антонио Поссевино. Иезуит не так о мирных переговорах заботился, как об «окатоличивании» России. Ему, кстати, принадлежит и вторая версия гибели царевича Ивана. Якобы царевич Иван был сторонником католицизма, и именно за это был убит своим отцом – яростным сторонником православия.

Версия эта еще более неправдоподобная, чем первая, связанная с женой царевича в ее двух вариантах. Потому что царевич Иван был известен на Руси как один из руководителей опричников и видных деятелей опричнины. А она была создана его отцом именно как главный оплот православия на Руси. Вспомним, где умер царевич: в столице опричнины, Александровой Слободе. Кроме того, царевич Иван, будучи одним из видных «полевых командиров» опричников, был крайне популярен среди солдат. При этом он был не только самым влиятельным, но и самым верным царю Иоанну. Если сравнивать с днём сегодняшним, то тогда царь Иоанн и царевич Иван были примерно на таких же ролях, как Рамзан Кадыров при жизни президента Ахмат-Хаджи Кадырова.

Так что в первую очередь царевич Иван был наиболее опасен именно для сторонников окатоличивания России, да и для самого Папского Нунция Антона Поссевино. Царевич был противником каких-либо переговоров между Стефаном Баторием и Московией, которая собирала в Александровой слободе отряды для снятия осады Пскова и разгрома под Псковом войск Батория. И уж тем более он был противником участия в этих переговорах в качестве посредника Папского Нунция – посла ненавистного русским православным Ватикана, Папского Государства.



Трусость и отвага



Осада Пскова войсками Стефана Батория началась в 1581 году. Многие на Руси восприняли это бедствие как конец Московии. Немало тому способствовал и бежавший к полякам князь Курбский – ближайший помощник и друг самого царя Иоанна Грозного. К нему постепенно начали перебегать некоторые другие воеводы и приближённые царя. Власть царя на Руси начала ослабляться. Это было самым грозным и опасным явлением для Иоанна Грозного.

Кстати, именно тогда возник проект женитьбы московитского царя на родственнице английской королевы Елизаветы. Сначала Иоанн Грозный дерзнул предложить свою руку и сердце самой королеве-девственнице. Но затем, встретив жёсткий отпор с её стороны, понизил планку своих требований. Теперь он уже был готов соединиться узами брака с какой-либо из родственниц королевы Англии и Шотландии. В лучшем для Иоанна Грозного случае, осуществление этого проекта давало Московии мощнейшего союзника. В худшем – позволяло Иоанну Грозному бежать в Англию. Возможность окончательного разгрома русских войск, непобедимыми, казалось, войсками Стефана Батория была весьма вероятной.

Есть сведения, что царевич Иван, будучи бесстрашным воином, выступал ярым сторонником переброски на выручку псковитян всех русских войск, собранных трусоватым царем для защиты только Москвы и себя, любимого. С военной точки зрения это было разумной мерой, потому что позволяло русской армии соединиться и сражаться далее объединёнными силами. Тогда как в противном случае русские части по одиночке были бы разгромлены Стефаном Баторием. Но выводить русскую армию из-под Москвы означало оголять, хотя бы на какое-то время, персону царя Иоанна Грозного.

Именно это куда более серьёзное обстоятельство, эти принципиальное разногласие между впадающим в истерику от собственной трусости царём и его рвущимся в сражение отважным сыном, послужило скорее всего истинной причиной царского гнева. А отнюдь не якобы безнравственное поведение царской невестки или ее женские прелести. В частности, во 2-м Архивном списке Псковской 3-й летописи записано: «Глаголют нецыи, яко сына своего царевича Ивана того ради отснем поколол, что ему учал говорити о выручении града Пскова…». (Остень – старорусское произношение слова посох – авт.).

Указанные сведения подтверждает также и Мазуринский летописец в своём написанном прямо-таки эзоповским языком сообщении: «Лета 7089 государь царь и великий князь Иван Васильевич сына своего большаго, царевича князя Ивана Ивановича, мудрым смыслом и благодатью сияющаго, аки несозрелый грезн дебелым воздухом оттресе и от ветви жития отторгну осном своим, о нем же глаголаху, яко от отца ему болезнь, и от болезни же и смерть» (Осн, то же, что Остень – «посох» – авт.).



Жертва шпионов?



Тайные знаки, смутные намёки современниками этих горестных событий были даны в разных летописях. Но явного подтверждения бредовых и лживых версий Антонио Поссевино, который и в Москве-то оказался фактически спустя четыре месяца после смерти царевича Ивана, нет и по сию пору.

Так как громче всех «Держи вора» кричит именно вор, то тут остаётся место предположению, что царевича Ивана убили в Александровой Слободе именно агенты католиков, агенты иезуитов, агенты самого Антона Поссевино. Может быть, официально прикрываясь именем самого царя. А затем и свалили на него не только ответственность за это убийство, но и грех исполнения самого убийства.

Убедить же заперевшегося в Кремле и дрожавшего от страха полусумасшедшего царя, что царевич Иван – враг ему, а не верный сын и соратник, особого труда не составляло. Подлые, жестокие, беспринципные, трусливые и себялюбивые люди охотно поверят во всякую гадость относительно другого человека. Тем более, если эту гадость им преподносят под определённым ракурсом, крайне лестным для них самих. Потому что в первую очередь они будут судить о человеке, исходя из собственных искаженных и извращённых представлений о порядочности и верности. Короче – будут судить о других по себе.

Потому и принял охотно царь Иоанн Грозный подсунутую ему версию и относительно намерений собственного сына царевича Ивана, и сфальсифицированную историю его гибели. Дальнейшее уже было «делом техники», точнее – Папского нунция Антонио Поссевино. Он сфабриковавал и пустил в европейский мир лживую версию, очернявшую как самого царевича Ивана, так и царя Иоанна Грозного. Эта версия стала удобной не только для врагов России, но и для её последующих правителей. Поэтому она и не исчезла в вихре Смутного Времени, а благополучно дожила до наших дней.



Булыжником по трону



Картина же «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» была написана Ильёй Репиным не из тяги художника к исторической правде. Художник писал на волне событий того времени: убийства народовольцами императора Александра II Освободителя, ответного правительственного террора против различных расплодившихся тогда революционных подпольных сект и кружков. На это явно намекала дата в названии картины «1581 года» – ведь император Александр II был убит ровно через 300 лет – 1 марта 1881 года.

Всё более революционизирующееся российское общество того времени видело в ней лишь иносказательное обличение самодержавия. Это было тогда так модно, современно и приятно – обличать самодержавие, царскую власть, царя, царизм. И при этом ещё и совсем не опасно для любого обличающего. Антирежимный психоз тогда не только не пошёл на убыль, но и всё более рос, достигнув апогея через тридцать шесть лет, в феврале 1917 года.

Так что в те дни всё великосветское российское общество бурно и радостно рукоплескало появлению картины Репина. Совершенно при этом не задумываясь над историческим соответствием содержания написанной художником картины фактической стороне дела. Картина же эта не имела ничего общего с подлинной историей России. Она фактически представляла собой булыжник, который художник швырнул в лицо русскому самодержавию. Именно такой создавал эту картину сам Репин, именно так восприняло её великосветское общество тех времён.

…Что же касается летописных известий и степени их достоверности, то не надо забывать, что в той же Псковской летописи, где говорится о том, что царь «поколол» свои «остнем» царевича Ивана, буквально чуть выше приведены и такие поразительные, загадочные и совершенно фантастические сведения: «В лето 7090. Поставиша город Земляной в Новгороде. Того же лета изыдоша коркодили лютии звери из реки и путь затвориша, людей много поядоша, и ужасошася людие, и молиша Бога по всеи земли; и паки попряташася, и иних избиша…»