Мы имеем обыкновение отправляться в путешествие и переплывать моря, желая с чем-нибудь познакомиться, и не обращаем внимания на то, что находится у нас перед глазами. (...) Мы не интересуемся близким и гонимся за далеким; откладываем (...) посещение того, что всегда можно увидеть, в расчете, что мы часто можем это видеть.
Письма, VIII, 20, 1 (124, с.151)
От многочисленных изменений измененным кажется и то, что осталось таким, как было.
Письма, VIII, 21, 6 (124, с.153)
Рабы всех страстей сердятся на чужие пороки так, словно им завидуют, и тяжелее всего наказывают тех, кому больше всего им хотелось бы подражать. Письма, VIII, 22, 1 (124, с.153)
Я считаю самым лучшим и самым безупречным человека, который прощает другим так, словно сам ежедневно ошибается, и воздерживается от ошибок так, словно никому не прощает.
Письма, VIII, 22, 2 (124, с.153-154)
Он был особенно умен тем, что считал других умнее себя; особенно образован тем, что хотел учиться.
Письма, VIII, 23, 3 (124, с.154)
Плохо, если власть испытывает свою силу на оскорблениях; плохо, если почтение приобретается ужасом: любовью гораздо скорее, чем страхом, добьешься ты того, чего хочешь. Ведь когда ты уйдешь, страх исчезнет, а любовь останется, и как он превращается в ненависть, так она превращается в почтение.
Письма, VIII, 24, 6 (124, с.155)
О несчастных забывают так же, как об усопших. Письма, К, 9, 1 (124, с. 160)
Я сказал, думается, удачно об одном ораторе нашего века, безыскусственном и здравомыслящем, но не очень величественном и изящном: «У него нет никаких недостатков, кроме того, что у него нет никаких недостатков». Оратор ведь должен иногда возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам; к высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бесславнее. (...) Риск придает особенную цену как другим искусствам, так и красноречию.
Письма, К, 26, 1-3 (124, с.169)
Я не хочу, как человек праздный, писать длинные письма, а читать их хочу, как человек изленившийся. Ведь нет ничего бездеятельнее изленившихся людей и любопытнее праздных.
Письма, К, 32 (124, с.173)