Пусть оратор (...) говорит не быстрей и не больше, чем могут выдержать

уши.

«Письма к Луцилию», 40, 8 (141, с.69)

Многим не хватает только благосклонности судьбы, чтобы сравняться жестокостью, и честолюбием, и жаждой роскоши с самыми худшими. Дай им силы на все, чего они хотят, и ты узнаешь, что хочется им того же.

«Письма к Луцилию», 42, 4 (141, с.72)

Мы считаем купленным лишь приобретенное за деньги, а на что тратим самих себя, то зовем даровым (...) Всякий ценит самого себя дешевле всего. «Письма к Луцилию», 42, 7 (141, с.72)

Кто сохранил себя, тот ничего не потерял, но многим ли удается сохранить

себя?

«Письма к Луцилию», 42, 10 (141, с.72)

Мы живем так, что внезапно увидеть нас - значит поймать с поличным. «Письма к Луцилию», 43, 4 (141, с.73)

Все, если взглянуть на изначальное происхождение, ведут род от богов. «Письма к Луцилию», 44, 1 (141, с.73)

За всеми нами одинаковое число поколений, происхожденье всякого лежит за пределами памяти.

«Письма к Луцилию», 44, 4 (141, с.74)

Нет царя, что не произошел бы от раба, и нет раба не царского рода. (Со ссылкой на Платона.)

«Письма к Луцилию», 44, 4 (141, с.74)

Одной молитвой опровергаем другую. Желания у нас в разладе с желаниями. «Письма к Луцилию», 45, 6 (141, с.75)

Жизнь любого занята завтрашним днем. (...) Люди не живут, а собираются

жить.

«Письма к Луцилию», 45, 12-13 (141, с.76)

Мы лжем и без причин, по одной привычке. «Письма к Луцилию», 46, 3 (141, с.77)