ствующих предприятий, возделанных угодий, фрагментов поселений даже с живыми «экспонатами» — целыми семьями «инородцев » с их домашними промыслами и бытом.

В 1924 году к ореолу выставки добавили и немаловажный мемориальный штрих — ее стали прославлять как одно из мест, якобы посещенных в Москве в октябре 1923 года уже серьезно больным Лениным, — так выставка стала частью московской «ленинианы», в которую вскоре было вписано и имя Выставочного переулка, сменившее прежнее — Ризположенский. О площади вскоре забыли, и имя ее в справочниках вообще перестали упоминать — сочли просто пустырем с трамвайным кольцом.

В 50-е годы имя Выставочный как мемориально-ленинское устояло перед неоднократными попытками Октябрьского райкома партии переделать его в «еще более ленинское » (ряд улиц района получил имена родных и соратников Ленина). Но всему приходит конец. На углу переулка с Ленинским проспектом был выстроен дом для академиков, и через угловое парадное вел ход в квартиру академика Петровского, ректора университета. После кончины ученого его вдова оказалась настолько влиятельной, что в обход комиссии Моссовета и мнений района продвинула через высшие инстанции решение переименовать памятный Выставочный в улицу Академика Петровского (ну, хоть бы площадь, практически безыменную!). Так столица лишилась уже не старомосковского, а названия из первых советских лет, единственного напоминания о столь многое значившей в те годы для Москвы и страны выставке! А о «ризположенском» прошлом переулка никто и не помнит, хотя церковь красуется тут и поныне.

В заключение обзора обезбоживанья московских имен коснемся еще одной их группы — связанных с неправославными верованьями. Впрочем, следы западных религий вредными не считались. Так, имена двух Кирочных переулков, названных по старой и новой немецким кирхам — лютеранским церквям XVII века, — в 1922 году не были выкорчеваны. Их в