Ю.К. Ефремов
Московских улиц имена
стр. 243
Есть и такая категория — поэты-песенники. Долго первенствовал среди них Лебедев-Кумач, кинопесни которого распевались всенародно. Теперь его имя все чаще упоминается иронически, ибо многие ура-патриотические строки звучат уже кощунственно или карикатурно. Сумел даже своей слепотой похвастаться в песне к фильму 1936 года:
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек...
Не знаешь, так и не дурачил бы людей! И это писал после 1933-го и перед 1937-м годом! Хорошо, что Москву не успело засорить такое кумачовое имя! А был еще талантливый песенник — Фатьянов, автор всенародно известных песен, таких, как «Соловьи». Как уместна была бы Фатьяновская улица у Соловьиного проезда!
Безыменский с Алтаузеном сами перечеркнули свои права на увековеченье в столице глумливым цинизмом, увы, не единичных стихов и поэм, оскорбительных для города и его старины.
Прочно прикипел к ней Илья Сельвинский — ив романе «Пушторг», и в исторических трагедиях. Этим талантливым циником-интеллектуалом я и сам увлекался в молодости, не замечая его сделок с совестью. Но потом, поздравляя «Мамонта Львовича » со сколько-то-летием, подписался под приветствием «Бывший сельвинист». Улица Сельвинского? Без родительного не обойдешься, как и для Антокольского с Заболоцким. Пожалуй, лучше не надо?
Багрицкий успел получить улицу в Кунцеве «по месту жительства». Одно его восхваление Дзержинского («Солги — солги, убей — убей») вывело поэта чуть не в классики, несмотря на дешевку «Смерти пионерки» и откровенную русофобию в «Феврале ». Но любили его не за это, а за удачи вроде «Контрабандистов» и ядреную образность. Ему все же можно сказать спасибо и за такого ученика по констромолу (конструктивистскому молодняку), как поэт Леонид Лавров...