6    Постигая Москву

в эпоху от начала XX в. до окончания сталинской эры? Ведь это Москва «серебряного века», театрального Октября Мейерхольда, конструктивистского эксперимента, рабочих клубов и музыкального авангарда. Это Москва, открывшаяся Ле Корбюзье и Беньямину, Брехту и Пискатору, и в то же время Москва 1937 г. в описании Евгении Гинзбург, а не Лиона Фейхтвангера.

Сначала я писал свой текст для собственной ориентации, но скоро мне стало ясно, что он мог бы что-то дать и всем тем, к кому сцена Октябрьской революции после 1968 г. приблизилась почти экзистенциально, разумеется, если освободить его от идентификационных императивов и прояснить в свете старого и нового опыта разногласий. Такого рода обзор территории был важен и для разговора с московскими друзьями: они с полным основанием болезненно реагируют на идеализм западных интеллектуалов, но зачастую им мало что известно о мотивах тех, кто перед затмением солнца написал на своих знаменах: «Свет с Востока».

Конечно, эта книга полна историей. Но манера обращения с прошлым слишком тесно связана с ситуацией в настоящем, чтобы придать ей ностальгический характер. Негласной целью всех моих странствий был не выход, а вход. Того, кто ожидает увидеть очерк истории города или историкохудожественный путеводитель, постигнет разочарование. Я не хотел повторять то, что уже было компетентнее и точнее описано где-то в другом месте, и предлагаемая читателю книга предназначена не для того, чтобы «вести» его. Если облик города, его архитектура играют в ней большую роль, чем мне самому хотелось, то лишь потому, что они представляют собой отправные, стартовые точки для глаза, а не потому, что я считал себя специалистом в этой области.

Последовательность глав не обязывает читателя соответствующим образом организовать свое чтение. Для меня она отражает очередность получаемых мной импульсов. И если что-то одно рассматривается, может быть, слишком бегло, а другое удостаивается чересчур любовного внимания, это говорит только о том, что любому человеку какой-то предмет может быть ближе, чем другой.

По возвращении из Москвы, в июле 1983 г., я переработал рукопись стилистически, а в некоторых местах, где материал был мне недоступен, и в содержательном плане. В тексте применялась ненаучная транскрипция, причем справиться с некоторыми сложностями не удалось.

Книга рождалась в свободное время, которое оставляла мне исследовательская работа в Москве. Я благодарю Германскую службу академического обмена, поддержавшую мою работу о самосознании русской интеллигенции 1909—1921 годов.