Непостроенное    55

лее не наполняемым ею. Москва в какой-то степени оказалась избавлена от судьбы «второго Петербурга». Ее уберегли власть и упорство ее собственной планировки. Она уже была слишком сложившимся городским массивом, чтобы архитекторы могли взяться за работу таким же образом, каким Екатерина II набрасывала на шахматной доске города колонистов (Ростов-на-Дону).

Генеральный план 1935 г. в известной мере принимает за исходный пункт исторически выросшую структуру. Но путь к нему вел через дебаты предыдущих лет со свойственной им широтой замысла, когда не отказывались ни от разумно обоснованных, ни от самых фантастических экспериментов. Признать, пусть даже скрепя сердце, что Генеральный план реконструкции Москвы 1935 г. нашел, вероятно, середину между консервированием старого и необходимой перестройкой, не означает замалчивать соображения советских архитекторов-авангардистов, опережавшие свое время.

То, что они сделали в области критики развития капиталистического города, разработки новых решений, во многом осталось крайне актуальным и удивительно значимым. Зеленый город, пешеходные зоны, транспортные потоки без перекрестков, создание ансамблей, объединение производства и досуга — таковы были их ключевые слова, когда еще не говорили о «неприветливости города».

Но насколько 1920-е гг. в самом деле были эпохой мышления с чистого листа? Разве они не продолжали то, что уже было подготовлено до войны и до революции? Для этого имелись точки опоры: проект здания страхового общества «Аркос» работы Александра Веснина, главы конструктивистской школы, многое взял у здания «Утра России» (Ф. Шехтель) или «Делового двора» (И. Кузнецов) не только в техническом, но и в эстетическом отношении. «Красная классика» училась у буржуазной. Даже там, где в результате радикального переворота всего образа жизни должен был появиться новый человек, а с ним и новое жилище, — при проектировании общественных зданий, фабрик, школ, рабочих клубов — следы ведут назад, к «народным домам» в Москве или Петербурге, учреждавшимся буржуа-меценатами (университет Шанявского), к инженерным сооружениям, которые Россия могла в самых пргрессивных формах продемонстрировать еще до войны.

Если замыслы архитекторов 1920-х гг. не наложили на Москву отпечатка, ясно видимого и сегодня, если сами 1920-е гг. остались в памяти как некий переходный этап, это не означает, что они прошли бесследно. Конструктивистская эра — одно из великих открытий, которые мы делаем в этом городе. Нигде нельзя лучше разглядеть ее следы, пусть и не всегда хорошо сохранившиеся; нигде в этом стиле не построено больше, чем в Москве, Ленинграде и Харькове. (В Харькове площадь, окруженная Домом