260    Постигая Москву

общие сведения, географически-геологическое положение, климатические условия, исторический очерк, изображение художественной, научной, спортивной и т. д. жизни, далее следуют разделы от «А» до «Я», запечатлевшие все сколько-нибудь примечательное в этом городе языком точных дат и цифр. Энциклопедия имеет вид объективного справочного издания, где любые приоритеты завуалированы непоколебимой последовательностью алфавита. Однако повсюду заметен глубокий след субъективности, искореняющей одну историю и насаждающей другую (попробуйте, например, найти на букву «Т» Троцкого или на «Б» — Бухарина). Рисуя свой автопортрет, этот город знать ничего не знает о кровавых следах, связанных с его возникновением; учтены и освящены только капли и реки крови, пролитые в революционных боях. Крушение для него существует не как великий жизненный опыт, а как момент великого исторического учения; оно сжимается до момента, хотя в нем кристаллизовались жизненный опыт и, возможно, жизненная сила целого поколения. Оставлено только конструктивное, наиболее сильное, претворившееся в камень. Даже вошедшая в поговорку «свалка истории» фигурирует здесь только как звено в восходящей линии прогресса.

Мертвых не оставляют в покое, даже когда о них молчат. Молчание и умалчивание об определенных «неназываемых» лицах, столь неестественное и искусственное, не привлекает внимания только потому, что пульс города бьется так стремительно, что приток крови со всех сторон больше, чем может перекачать его сердце. Столица жива и жизнеспособна, зачем же говорить о смерти?

И тем не менее молчание здесь заметнее, чем в западных столицах. Кто не знает, что в Париже и Берлине тоже есть места, о которых долго умалчивалось, — например, место, где была убита Роза Люксембург, — но они, пожалуй, не столько замалчивались, сколько игнорировались, и всегда находились люди, которые старались как-то изменить положение дел, в том числе и публично. Здесь таких голосов не услышишь — по соображениям порядка. Вернемся к вопросу о характере зрения энциклопедически обученного и феноменологически обучающегося. Может быть, мы сумеем систематизировать некоторые аспекты.

Знающий ищет и видит в городе то, что он знает или думает, будто знает. Просто видящий воспринимает в городе то, что привлекает его с первого взгляда.

Знающий завладевает объектами, всем городом в целом или в частностях, он захватывает их, захватывает власть над ними. Видящего захватывают объекты, он сам становится объектом окружающего, оно отображается в нем, он в известном смысле превращается в медиум, посредством которого молчащие начинают говорить.