270    Постигая Москву

Кропоткинская набережная.

Середина 1920-х гг.

«Для приезжающего из Москвы Берлин — мертвый город. Люди на улице кажутся безнадежно обособленными, от одного до другого очень далеко, и каждый из них одинок на своем участке улицы. И еще: когда я ехал от вокзала Цоо в Груневальд, то местность, по которой я проезжал, показалась мне похожей на подметенный и натертый паркет, излишне чистой, излишне комфортабельной. Новый взгляд на город, как и новый взгляд на людей, напоминает обретение нового духовного состояния: все это несомненный результат поездки в Россию. Пусть знакомство с Россией было совсем поверхностным — все равно после этого начинаешь наблюдать и оценивать Европу с сознанием того, что происходит в России».

В. Беньямин. Московский дневник

на Востоке есть еще сила, способная спасти нас от недовольства культурой, от расхождения между рациональным и эмоциональным, физическим и духовным. Что характерно, эта идея также стала мифом, и ему, как любому мифу, свойственны глубинный опыт и тоска, жаждущая утоления. Эта тенденция не различала лагеря западнической и славянофильской ориентации — да и можно ли сказать, что Роллан, Франс, Жид, Беньямин или Гёцш занимали западническую или славянофильскую позицию? Москва, олицетворявшая в данном случае Россию, никогда не была для них Третьим Римом, но надежду на то, что эта страна еще не истощена, что ее человеческие ресурсы, освобожденные от оков, смогут очеловечить нашу культуру, лелеяли все, даже если один приезжал только для того, чтобы встретиться с Горьким, а другой — чтобы добиться любви Аси. Взор, устремленный на Восток, был в первую очередь характерен для интеллигентских кругов и в меньшей степени свойствен рабочим — за исключением, может быть, некоторых моментов: во-первых, когда над окопами разнеслось, что русские рабочие «хотят закончить войну» (это соответствовало действительности и обсуждалось везде вплоть до Киля и Берлина), или, во-вторых, когда во время мирового экономического кризиса миллионы безработных оказались на улице, а Советская Россия нуждалась в квалифицированных рабочих. Тогда в СССР двинулись тысячи людей. Западных интеллектуалов влекло другое: они искали здесь то, чего не могли найти в собственной стране, — слияния с работниками физического труда, преодоления пропасти, отделявшей знать и интеллигенцию от народа, уверенности,