Наши совестливость и духовность Западу непонятны

«Русская литературная психология абсолютно несовместима с основными фактами русской истории. И точно так же несовместима «история русской общественной мысли». Кто-то врет: или история или общественная мысль», – писал Иван Солоневич в «Народной монархии». Исследование мифов о России мы заканчиваем самым сокровенным – разговором о русской душе.


«Русская душа – это выдумка русских, которым так проще избегать нелицеприятных для нации вопросов», – утверждал немецкий славист начала XX века Карл Нетцель. Может, особый склад русского ума, особость русской души – это действительно миф, и на самом деле народ России ничем не отличается от других людей в мире? Может быть, оно и так, но давайте присмотримся к мелочам, к деталям.

Вот нюанс, о котором знают все, но не все задумываются. В русском языке названия народов и наций – это существительные: немец, поляк, француз, китаец, англичанин. И только самоназвание – прилагательное. Какой? Русский!..

Это не человек, не предмет, не национальная принадлежность, а некоторое изначальное свойство, набор качеств. Каких? А это уже и есть попытка ответить на вопрос, что такое русская душа…


Гид ксенофоба

Одно английское издательство выпустило целую серию книг под общим названием «Ксенофобский путеводитель по…» Англии, Японии, Китаю, Америке… Каждый томик – это своего рода забавный сборник стереотипов про ту или иную нацию. Само слово «ксенофобия» тут имеет иронический смысл, но на русском языке эта серия – на всякий случай – выходила под более толерантным общим названием «Эти странные…» Соответственно, англичане, японцы, китайцы…

Вот американцы. Они «горды тем, что они американцы, – в конце концов, Америка лучшая страна в мире, – но каждый в отдельности объяснит вам, что лично он нисколько не похож на прочих американцев. Он лучше». Немцы «считают себя скромными, довольно обыкновенными людьми. Дайте им пива, колбасы, немного Gemuetlichkeit (уюта) и другого немца, с которым можно было бы обсуждать политику или сокрушаться по поводу жизненных стрессов, и они будут довольны».

Естественно, в этой серии не могла не появиться и книга о национальных особенностях русских – точнее, о том, как их со стороны видят иностранцы. Здесь нет ни слова о том, что «потри русского – найдешь татарина», зато есть строки о русской душе.
«Душу» русские ставят выше всего остального. Если у кого-то есть «душа», ему все простится... Русские имеют тенденцию «открывать душу» абсолютно незнакомым людям, рассказывая о себе все, даже если собеседник и не очень-то хочет об этом знать».
Надо сказать, что ни в проницательности, ни в чувстве юмора, ни в доброжелательном – что нынче редкость – отношении к нашей стране автору книги Элизабет Робертс не откажешь: «Русские, хотя и отчаялись, что что-либо когда-либо получится, все же твердо верят, что как нация они призваны спасти мир».

Робертс наблюдательна, ее Xenophobe's guide to the Russians наполнен точными деталями: «Для большинства русских идеальный досуг выглядит так: собрать как можно больше людей, еды и выпивки и наслаждаться всем этим в течение целого дня».


Бремя белого человека

Все народы мира всегда искали в себе что-то особенное, что отличает их от прочих. И легко находили. Так появлялись распространенные стереотипы и мифы. Например, французы – непревзойденные любовники. Немцы – великолепные организаторы, приверженные дисциплине. И все считают это свойством своей национальной души. Впрочем, иногда эти эксперименты заканчивались довольно плохо. Особенно когда из национальных особенностей начинали выстраивать концепции высшего предназначения.

Больше ста лет назад англичане устами Киплинга провозгласили «бремя белого человека» – дескать, именно британская империя призвана покорить отсталые народы, чтобы принести им «свет» настоящей цивилизации... Период кровавых колониальных войн в итоге закончился распадом Британской империи. Еще одним культурным, цивилизованным и дисциплинированным европейским народом вдруг овладели бредовые идеи о превосходстве и исключительности арийской расы. Результат – Вторая мировая война и гибель десятков миллионов людей.

Сегодня точно так же американцы уверены в том, что они – особый народ, и что Америка спасает весь мир от угнетения, диктатур и тоталитаризма, загоняя его крылатыми ракетами и высокоточным оружием в светлое демократическое будущее, как это происходит в Ираке. Еще одно, непосильное бремя белого человека, которое британский политик Чарльз Дилк определил еще в 1894 году следующим образом: «Варвары, в невежестве и суеверии своем, защищены от истребления только тем, что европейцы не могут постоянно жить в их климате…»

Противоположности сходятся. И вот уже известный русский националист Константин Крылов пишет в одной из недавних своих статей об ужасном климате: «Русские очень долгое время были народом, живущим в географической и культурной изоляции. Огромные расстояния в сочетании с ужасным климатом и крайне неудобными для преодоления пространствами препятствовали какой бы то ни было мобильности. Путешествие – любое – было затратным и небезопасным мероприятием». Из этого следует простой вывод: русские – чрезвычайно однородный этнос, и разброс характерных признаков русских на всем огромном пространстве от Калининграда до Владивостока в два раза меньше, чем, скажем, для населения Западной Европы.

«Более смешанной по крови была – пишет Крылов, – аристократия. Именно в этом слое можно было обнаружить потомков татарских мурз, немецких наемников петровских времен, даже каких-нибудь экзотических шотландцев. Еще большим, конечно, было нерусское культурное влияние – прежде всего западное. Однако потомков русской аристократии в России осталось мало – в силу известных событий начала XX века».


В образцовом послушании

Кстати, первой к теме русского национального характера обратилась вовсе не русская (если не по крови, так по образу жизни, а часто – и по тому, и по другому) аристократия. В 1783 году Д.И. Фонвизин задал Екатерине II вопрос: «В чем состоит наш национальный характер?» Ответ императрицы звучит как анекдот, хотя и был дан с полной серьезностью: «В остром и скором понятии всего, в образцовом послушании и в корени всех добродетелей, от творца человеку данных».

Следующий подход к проблеме – «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева (1790 год). «Лошади меня мчат; извощик мой затянул песню по обыкновению заунывную. Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что есть в них нечто скорбь душевную означающее. Посмотри на рускаго человека; найдеш его задумчива. Если захочет разогнать скуку, или как-то он сам называет, если захочет повеселиться, то идет в кабак. В веселии своем порывист, отважен, сварлив. Бурлак идущей в кабак повеся голову и возвращающейся обагренной кровью от оплеух, многое может решить доселе гадательное в Истории Российской».

Тут образ русского человека близок к представлению, бытующему ныне. Но, как остроумно отмечает языковед И.Б. Левонтина, с сегодняшней точки зрения этот текст выглядит как обратный перевод с какого-то иностранного языка. В современном русском языке все эти смыслы устойчиво выражаются другими словами: тоска, удаль, загул и т. д. В монографии «Ключевые идеи русской языковой картины мира» (Зализняк А. А., Левонтина И. Б., Шмелев А. Д., 2005) сделана попытка найти ключевые слова этой картины. Вот они: душа, судьба, тоска, счастье, разлука, справедливость, обида, попрек, собираться, добираться, постараться, сложилось, довелось… Опять на первом месте душа. Исследователи говорят, что эти слова «лингвоспецифичны, так как содержат в своем значении концептуальные конфигурации, отсутствующие в готовом виде в других языках».

Ответ на вопрос о самоощущении русского человека был найден еще при жизни Пушкина – в программной статье Н. Надеждина с длинным названием «Европеизм и народность, в отношении к русской словесности», опубликованной в 1836 году в «Телескопе». «Да и что такое Европа – Европа? Наше отечество, по своей беспредельной обширности, простирающейся чрез целые три части света, наше отечество имеет полное право быть особенною, самобытною, самостоятельною частью вселенной. Ему ли считать для себя честью быть примкнутым к Европе, к этой частичке земли, которой не достанет на иную из его губерний?»

Культурный миф русского национального характера начал складываться в конце XVIII столетия, а через 50 лет уже был вполне устойчивым.


Окрошка по-французски

Одновременно Европа создавала свой миф о русских. Французский дипломат XIX века виконт Эжен Мелькиор де Вогюэ наблюдал в основном верхушку русского общества, будущую «уходящую натуру». И делал выводы: «Русская душа. Это котел, в котором смешиваются самые разные субстанции: печаль, безумства, героизм, слабость, мистика, здравомыслие, и вы можете выудить оттуда все, что угодно, даже то, чего меньше всего ожидаете. Если бы вы знали, как низко эта душа может пасть! Если бы вы знали, как высоко она может подняться! И как ее швыряет из стороны в сторону».

Виконт де Вогюэ прожил в России несколько лет. Ему, набожному католику, не нравился приземленный французский натурализм, и он вполне искренне искал противоядие от него в русском романе, о котором в 1886 году выпустил книгу. Но, рассуждая о русской душе, он сравнивает ее с… окрошкой: «В этом супе намешаны самые разные продукты: и рыба, и овощи, и травка, и пиво, и сметана, и горчица – все решительно есть в этом супе, и вкусные вещи, и вещи отвратительные, так что вы никогда не знаете, что оттуда выловите. Такова же и русская душа».

Вот так получилось, очень приземлено и очень по-французски, когда гастрономия – мерило всего. Концепция «загадочной русской души» была изобретена Западом под впечатлением от русской литературы. Европейцы вычленили из Толстого, Тургенева, Гончарова и Достоевского наш национальный типаж – что-то среднее между Платоном Каратаевым, Ильей Ильичем Обломовым и князем Мышкиным Львом Николаевичем. Придуманный образ стал проецироваться на реальный русский народ. И вот уже все его представители наделялись чертами этой самой «загадочной русской души»…

Здесь и повышенная мечтательность, и необыкновенная доброта, и одновременно повышенная рефлексия, вечный поиск ответов на вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?»… Современный американский историк Джеймс Биллингтон, директор библиотеки Конгресса, выразил состояние «русской души» двумя словами, вынесенными в заголовок своей книги – «Икона и топор». Суть в том, что русские непременно подвержены крайней полярности своих поступков. Они то создают изумительные, пронизанные неземным светом и всемирной любовью к человечеству иконы. То вдруг ни с того, ни с сего хватаются за топор, рубят эти иконы в щепки и начинают крушить всех и вся вокруг себя…

«Чувство всеобщей связи и сопричастности всему имеет своим следствием то, что спор, который обычно разворачивается на Западе между разными людьми, в России часто происходит в душе одного человека», – пишет Биллингтон.

Директор библиотеки конгресса – один из ведущих интеллектуалов нашего времени. Но, сводя все к понятной западному человеку прямолинейной оппозиции «добро–зло», Биллингтон не учитывает, возможно, главную составляющую русской души.
Ее всеохватность, ее космизм просто не вмещается в представления представителя прагматичного протестантского Запада, а потому выпадает из стереотипа.

Про другого библиотекаря, русского, Лев Толстой записал в своем дневнике: «Николай Федоров научил меня по-другому смотреть на мир… Горжусь, что живу в одно время с подобным человеком…» Великий русский философ-космист Николай Федорович Федоров был ученым-самоучкой и почти всю свою жизнь проработал скромным сотрудником библиотеки Румянцевского музея. И попутно создал главную книгу своей жизни, труд, названный им «Философия общего дела». Был он внебрачным сыном князя Гагарина. Оцените символизм – фамилии философа, провозвестника космической эры, и первого космонавта совпадают.

И это был первый случай в русской истории, когда умозрительная философская концепция привела к появлению целой отрасли современной науки и техники. Воодушевленный идеей Федорова о необходимости воскрешения всех людей, живших на Земле и их дальнейшего расселения по планетам Вселенной, обыкновенный калужский учитель математики Константин Циолковский стал разрабатывать техническую сторону проблемы. Циолковский и Федоров мечтали о тех временах, когда появятся могучие космические корабли, а на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…


Особая тропа

Тропинка из будущего ведет в нашу седую древность. Озеро Светлояр – одно из самых таинственных мест на Руси. Именно с этим озером связана красивая история о русской древности. Великий князь Георгий Всеволодович основал на берегу озера, как писалось в летописях, на зело прекрасном месте великолепный град Китеж. И когда монголо-татарские полчища подошли к стенам города, и в течение долгого времени не могли взять его штурмом, Господь, с небес узрев героизм русских воинов и обреченность города и желая избавить жителей от страданий, совершил чудо. Буквально на глазах татар город опустился на дно озера и исчез.

Самое интересное в этой легенде даже не то, что произошло чудодейственное спасение и град Китеж остался символом Святой Руси – непокоренным островком среди глобального пепелища. И город этот якобы живой. Есть некая особая тропа, по которой праведники, чистые помыслами, душой, могут в этот город попасть. Могут пройти буквально по воде и услышать малиновый звон колоколов, увидеть огни крестного хода, буквально пообщаться с жителями Китежа. И восстанет этот город только, когда либо наступит второе пришествие Христа на русскую землю, либо же Русь просто воскреснет во всей своей красе.

Если покоящийся на дне озера Светлояр таинственный град Китеж – это мифологическая, виртуальная символизация древней Святой Руси, то Новый Иерусалим – самая что ни на есть рукотворная. Мало кто из москвичей знает, что всего лишь в 30 километрах от Москвы находится самый грандиозный – и самый дорогой по масштабам, по объемам вложенных средств – проект по воссозданию точной топографической копии Святой земли, такая русская Палестина.

Надо сказать таких проектов по созданию у себя маленькой Святой земли в христианском мире было несколько. Например, францисканские монахи около 1500 года построили свой Новый Иерусалим около Флоренции. Но он меньше подмосковного примерно в 10 раз.
Каждый, кто изучал историю России чуть глубже, чем в рамках учебника для 8-го класса, знает, что основной идеологической концепцией, на которой зиждилось и Московское царство, и империя, было то, что Москва – Третий Рим. Но мало кому известно, что Россия – это не только наследница светской Римской империи. Москва в умах каждого православного всегда была вторым Иерусалимом. Полагали что второе пришествие, которое не за горами, должно произойти только здесь. Россия – избранная страна. К тому же Палестина захвачена мусульманами, Рим захвачен еретиками, Константинополь под турками... Больше негде.

И великий православный мистик патриарх Никон полагал, что вот этот плацдарм, который строит вся Русь, и который строится по модели Иерусалимского града, будет желанен, будет востребован… Так создавался позитивный миф, объединяющий страну крепче, чем царская власть, – на уровне духовном. Сегодня в назревающем трагическом мировом контексте для России необходимо возникновение нового позитивного светоносного мифа, который позволил бы нам всем соединиться для решения колоссальных нравственных, экономических, политических задач.


Медленный яд пагубного мифа

А что мы видим? Что мы придумываем о себе? Вся это бесконечное пьянство, дураки и дороги, воровство, кровь, жестокость, бессмысленность и беспощадность русского бунта, отсутствие демократии, насилие, грязь, лень русского народа… Откуда все это взялось, откуда эти мифы, откуда такое бесконечное самоуничижение? Почему мы не придумываем, например, что мы самые трудолюбивые – как американцы, или самые экономные – как немцы, или самые лучшие любовники – как французы? Почему мы придумываем о себе только гадости? Это не риторический вопрос.

Мифы, особенно мифы исторические, могут быть очень опасны. Они пагубны, потому что воспринимаются как реальность. И самое страшное: исходя из этой псевдореальности, абсолютно выдуманной, и зачастую выдуманной нарочно, люди строят свои действия. Они не понимают, что изложенное в этой псевдоистории добро есть на самом деле зло, что черное и белое смешивается. И история России, к большому сожалению, говорит о том, что по числу плохих мифов о себе мы, конечно, всех опередили.

Включаешь телевизор. Там наши всемирно известные великие юмористы рассказывают в прайм-тайм жуткие истории про то, что мы, русские, не такие как все, руки у нас не там пришиты и так далее, и так далее. Вряд ли им платят гонорары за эти выступления наши политические соперники с Запада или с Востока. И вряд ли их пускали бы на экран, если бы это самоуничижение не было востребовано публикой…

Первоисточник таких мифов – Запад? Может, так было в XVI веке. Да, записки иностранцев посещавших Россию исключительно предвзяты – по крайней мере те, что тиражировались, другие не тиражировались. Но сейчас, в эпоху Интернета, в эпоху глобального телевидения, основным источником мифов являются не некие зловещие силы… Источником мифов являемся мы сами. Мы настолько уверовали внутри себя в собственную неполноценность, что это просто какая-то психическая болезнь. Наша нация глубоко больна комплексом неполноценности.

Надо от него избавляться. Другого пути просто нет.


Восстать со дна

– Вся Россия – что наш Китеж-град, – говорит автор телесериала «Мифы о России» Владимир Мединский. – Одним, так называемым либералам-западникам, видится сквозь воды этого мистического озера Русь как часть западной европейской цивилизации. Другим, патриотам-государственникам, – как несостоявшаяся либо будущая гигантская империя... Есть на озере Светлояр одна любопытная легенда, недавняя, уже советских времен. Говорит она о том, что в местное сельпо то ли раз в год, то ли раз в пятилетку заходит необычный старец с длинной седой бородой. Он просит всегда буханку, причем расплачивается за хлеб он старинными русскими монетами, чуть ли не времен татаро-монгольского ига. И задает один вопрос: «Ну, скажите, как Русь? Не пора ли восстать Китеж-граду?» И ошалелые продавцы мотают головами, нет, мол, рано еще. Так вот не пора ли Руси восстать, восстать со дна, и счистить с себя эти выдуманные наносные истории, эти мифы, и гордо развернуться? Иначе навсегда останемся мы заиленным, зачумленным Китеж-градом.

Подготовил Андрей НАЗАРОВ

Использованы материалы исторического телесериала «Мифы о России». Авторы: Владимир Аристархов, Владимир Мединский, Николай Петров.