Убийцы икон. 12 июля 1904 года

ОТ ВОРОВ ДО БЕЗБОЖНИКОВ



16 июля 356 года до нашей эры в древнегреческом городе Эфесе некий грек по имени Герострат сжег храм богини Артемиды – одно из семи чудес света. Сжег, поправ чувства верующих. Ради того, чтобы его имя осталось в веках…

3 августа 2006 года в Петербурге в мусорный контейнер воры подбросили икону «Собор всех святых», украденную из Эрмитажа…

Вечером 6 января 2007 года в поселке Нейво-Шайтанский Свердловской области убит настоятель храма святых Апостолов Петра и Павла иерей Олег (Ступичкин). Двое ранее судимых жителей поселка били по голове отца Олега обрезком металлической трубы. Затем украли из церкви более 20 икон и попытались инсценировать пожар…



Все преступления объединяет безусловный кризис морали. Его семена всегда присутствуют в определенных слоях общества. Чтобы не выпустить джинна из бутылки, оного стоит разглядеть сквозь стекло сосуда, чтобы понадежнее запечатать…



Церковная кража



Казань. 12 июля 1904 года. 1 час ночи.

Шаркая ногами и кряхтя, по двору Богородицкого монастыря бредет сгорбленный 69-летний сторож Фёдор Захаров. Вглядываясь помутившимися от лет глазами в ночную мглу, он осматривает соборные храмы монастыря. Неотапливаемый («летний») – в честь Казанской иконы Божьей Матери и тёплый – во имя святого Николая Тульского.

Работа Захарова хотя и малоденежная, но очень ответственная. Монастырь хранил чудотворный образ «Матушки Казанской», заступницы Русской земли. Именно ее молили о победе ополченцы Пожарского в 1612 году и солдаты на Бородинском поле в 1812. Говорили, что сам фельдмаршал Кутузов вынес ее на своем теле из горевшей первопрестольной, что хранит она Русь от напастей.

А недругов у святыни много. Даже непокорные старообрядцы, в свое время организовавшие побег из казанской тюрьмы Емельки Пугачева, и те роптали, что пока икона не будет в их руках, они не получат полной свободы для исповедания...

Не говоря просто о жуликах. Три года назад весь город возмущался, как карманники на Пасху подожгли Петропавловский собор, чтобы в панике обчистить карманы православных. Ничего святого для жуликов нет! И как им не покуситься на бриллианты на окладе чудотворного образа Богородицы, подаренные Екатериной II! Говорят, что тыщ на 100 целковиков…

Скрашивая свое ночное бдение подобными мыслями, старик услышал царапанье двери на западной паперти собора Казанской иконы Божьей Матери, в котором хранился чудотворный образ. А затем увидел четырех воров, громадными зажимами ломавших замок на входе.

Заметив дряхлого сторожа, к нему бросились двое, с револьвером и ножом в руках… Читателю тоже пора вздрогнуть не меньше, чем Захарову. Один из воров был по внешнему облику просто клоном… Владимира Ульянова (Ленина). В материалах следствия сохранилась фотография, которую потом печатали казанские газеты. На фото со своей любовницей организатор святотатства «Чайкин» – он же Варфоломей Андреевич Стоян, крестьянин села Жеребец Александровского уезда Екатеринославской губернии, 28 лет, профессиональный вор и грабитель.

И если 25-летняя полная дамочка Прасковья Кучерова на фотографии ничем не напоминала Надежду Крупскую, то ее гражданский муж выглядел точно так, как 30-летний Ленин, снявшийся в 1900 году по возвращении из сибирской ссылки – высокий лоб, переходящий в лысину, бородка клинышком, узнаваемый овал лиц и цепкий взгляд!

Позже в зале суда газетный репортер так описывал этого рецидивиста, специализировавшегося на церковных кражах: «Красивый молодой мужчина, с умными и выразительными, но в то же время наглыми до дерзости глазами. Он с некоторой важностью разглаживал свои всклоченные волосы, усы и бороду и суетливо, с гримасами начал всматриваться в публику».

В том же репортаже газетчик описал и 30-летнего подельника «Чайкина», профессионального карманного вора Анания Комова (крестьянин села Долженкова Обоянского уезда Курской губернии): «Юркий, подвижный человек с плутовато-хищным выражением глаз и характерным длинным тонким носом, загнутым к верху».

Именно эти двое, угрожая револьвером и ножом, втолкнули сторожа в церковный подвал и заперли. О дальнейшем скупо сообщает предписание прокурора Казанского окружного суда начальнику жандармского управления: «Около 2-х часов утра совершена в г. Казани, в летнем храме при Богородицком женском монастыре кража двух икон: чудотворной Казанской Божией Матери и Спасителя. Обе иконы эти были в драгоценных ризах, ценимых: на иконе Божией Матери до 70 тысяч рублей и на иконе Спасителя до 30 тысяч рублей. Кроме того, из двух свечных ящиков, через взлом их, было похищено около 600 рублей...»

В третьем часу ночи опомнившийся старик стал звать на помощь: «Караул, жулики!» Его услышала послушница монастыря Татьяна Кривошеева. «Глядите скорее двери у церкви, несчастье у нас большое – воры меня сюда посадили», – горестно произнес немощный старик.



Цена потери



Православные в пропаже иконы увидели дурное предзнаменование, говорили, что «Богородица уходит из земли русской».

Уже в момент обретения иконы 8 (по старому стилю) июля 1579 года она вызвала всплеск эмоций у верующих. Конечно, скептики могут критически воспринять рассказ об обстоятельствах ее нахождения в Казани, в недрах сгоревшего дома десятилетней девочкой Матроной. Но даже атеисты вынуждены признать нечто необъяснимое... Дело тут вот в чем. Когда в XVI веке казанский архиерей увидел новоявленный образ, то сильно удивился, потому что никогда не видел икон такого письма. Икона поразила и Ивана Грозного, которому отослали список с нее: «Царь и дети его дивишися зело, яко таковые иконы начертанием нигде не видеша».

Современников удивила композиция иконы. У Казанской иконы Божией Матери особый поворот головы Богородицы и особое положение Богомладенца. А ведь каноны иконописания строго следили за точным копированием древних образцов. Откуда совершенно иная композиция, не известная православным за полторы тысячи лет христианства? Вот что у верующих вызывало вопросы. И вот почему обретение, пропажа и возврат иконы имеют столь сильное воздействие на весь христианский мир?

Иван Грозный приказал соорудить в Казани на месте обретения иконы церковь во имя Пресвятой Богородицы и устроить при ней девичий монастырь. Среди первых монахинь была и нашедшая икону Матрёна Онучина, принявшая иноческое имя Мавры. Сын Грозного, царь Фёдор, в 1595 году повелел построить при монастыре каменный храм вместо деревянного, а хранителю царских сокровищ Деменьше Черемисинову приказал украсить икону драгоценными камнями, золотом и жемчугом.

После освобождения Москвы от поляков князь Д.И. Пожарский поставил список (копию) Казанской иконы Божьей Матери сначала в церкви Введения на Лубянке, а затем построил Казанский собор на Красной площади и перенес туда список с чудотворной иконы. Он хранился там вплоть до сноса храма в 1934 году. (Храм построен заново на прежнем месте в самом конце XX века – возле него экскурсоводы зазывают туристов на экскурсию по Москве).

Еще одна известная копия Казанской иконы Божией Матери была привезена в Петербург в 1798 году, после визита в Казань Павла I. Сначала древний список находился в деревянной часовне на Петербургской стороне, а потом ее перенесли в церковь Рождества Богородицы на Невском проспекте. В 1811 году ее установили в построенном Казанском соборе, где она до сих пор и находится.

В самой Казани к реликвии относились также трепетно. 23 июля 1774 года, когда восставшее воинство Пугачева бросилось грабить дома и купеческие лавки, обдирая иконостасы в храмах, паля из пушек по кремлевскому Спасскому монастырю, а другие пушки водрузив на строения Богородицкого монастыря, город запылал.

Именно в этот момент, как писал Пушкин в «Истории Пугачева», «…преосвященный Вениамин …в Благовещенском соборе, и на коленях со всем народом молил Бога о спасении христиан. Едва умолкла пальба, он поднял чудотворные иконы и, несмотря на нестерпимый зной пожара и на падающие бревна, со всем бывшим при нем духовенством, сопровождаемый народом, обошел снутри крепость. К вечеру буря утихла, и ветер оборотился в противную строну». В это же самое время прилетевшее из крепости ядро разбило одну из пушек восставших, установленную прямо в Богородицком монастыре, а с тыла по восставшим ударил отряд Михельсона, гнавшегося за Пугачевым от Оренбурга…

А за семь лет до восстания поклониться чудотворному образу приезжала сама императрица Екатерина II в сопровождении большой свиты (до 2 тыс. человек) и всего дипломатического корпуса. Именно императрица 8 июня 1767 года возложила по бриллиантовой коронке на чудотворную икону и на местный образ Спасителя.

В результате икону украсили две ризы: первая из чистого золота, с 18 крупными бриллиантами и 412 драгоценными камнями, другая сплошь унизана жемчугом с бриллиантовой короной из 479 бриллиантов, 100 алмазов и 1120 других драгоценных камней. Она и находилась на иконе в ночь похищения.

А 11 июня 1798 года сын Екатерины II Павел I заложил первый камень в основание нового здания Богородицкого монастыря, на постройку которого он отпустил из казны 25 тыс. рублей. Храм строили по проекту великого русского зодчего Василия Стасова и снесли в сталинские времена…




В погоне за святыней


Казань. Кирпично-Заводская улица, дом Шевлягина. 12 июля 1904 года. Через 5 часов после ограбления.

В новом доме на окраине города, где Чайкин арендовал целый этаж, несмотря на рассветный час, вовсю кипела работа. Чайкин большим ножом кромсал икону Христа Спасителя, а Ананий Комов рубил топором чудотворную икону Казанской Божией Матери. Грабители торопились отделить драгоценные камни и золото от неинтересных для них картинок.

Когда все было кончено, теща Чайкина, 49-летняя Елена Ивановна Шиллинг (про которую репортеры 1904 года напишут: «Некрасивая, отталкивающей наружности старуха, тип старой сводни...») сложила разрубленные иконы в железную печку и подожгла их.

А в это время монахини монастыря осматривали окрестности в надежде найти следы пропавшей святыни, а газетах уже набирали текст с сенсацией в свежий выпуск новостей.

Поиск по горячим следам не дал результатов. Лишь в соседнем с монастырским двором частном земельном владении Попрядухина было обнаружено два кусочка шёлковой ленты и около десяти жемчужин.

Зато неоценимую помощь следствию оказали журналисты. Казанское «Общество трезвости» назначило премию в сумме 300 рублей тому, кто укажет место нахождения похищенной иконы. Прочитав газетное сообщение о награде, смотритель Александровского ремесленного училища Владимир Вольман 15 июля заявил полиции, что накануне, 5 июля, золотых дел мастер Николай Максимов заказал в мастерской училища щипцы – «разжим для растяжения». Вольман задался вопросом: «Зачем ювелиру, работающему пинцетом и увеличительным стеклом, гигантские щипцы?» И предположил, что ими можно было взломать замки при совершении кражи из монастыря. В тот же день Максимова доставили в полицию.

Про четвертого фигуранта в стенограмме судебного заседания записано: «Младший унтер-офицер из казанских цеховых, 37 лет, ювелир». А беспощадный судебный хроникер пригвождал: «Максимов – типичный инородец (природный чувашин), носящий на своём лице отпечаток тупости».

Так совпало, что в день ареста Максимов занимался продажей жемчуга, очень похожего на украденный с ризы иконы. Поэтому долго отпираться он не стал и назвал подельника – Чайкина.

На квартире опытного рецидивиста уже не было. «Теща» заявила полиции, что ее дочь вместе с «мужем» уехали. Казанский полицмейстер П. Панфилов произвёл обыск на квартире Чайкина, но ничего не нашел.

Однако все улики вели в эту квартиру, и потому полиция нагрянула с повторным обыском. И не зря.

На кухне в русской печке были обнаружены куски пережжённой проволоки, в других местах – 205 зёрен жемчуга, обломки серебра, 26 обломков серебряных украшений с камнями, 72 золотых обрезка, 63 обрезка серебряной ризы, пластинку с подписью «Спас Нерукотворный»; в зале, в специально выдолбленном тайнике, – нитки с жемчугом, 260 отдельных жемчужин, 439 разноцветных камней, несколько серебряных гаек, в чулане – серебряные проволоки и три жемчужины; в железной печке – 17 петель, четыре обгоревшие жемчужины, загрунтовку с позолотой, обгорелую материю. Кроме того, в квартире обнаружили плавильную лампу и весы.

18 июля в Нижнем Новгороде на пароходе «Ниагара» был задержан Чайкин с Кучеровой. А 21-го, в день православного праздника чудотворной Казанской иконы Богородицы, полиция арестовала последнего подозреваемого – Анания Комова.

8 декабря того же года все подельники были осуждены. До самой своей смерти на каторге в 1917 году Чайкин утверждал, что сжег икону.



Послесловие



Собирая материал для публикации, я встретился с заместителем Государственного объединенного музея Республики Татарстан Г.А. Милашевским. Он проконсультировал по деталям истории с похищением, показал на старой карте дом, где уничтожалась икона. Я побывал на этом месте. Там нынче трансформаторная подстанция.

Затем встретился с кандидатом исторических наук Д.И. Хафизовым, консультировавшим администрацию Казани по вопросам возвращения от папы Римского в Казань того списка иконы, который в 2005 году был из Ватикана привезен в город на Волге. Мы стояли у окна городской мэрии, смотрели на здание городского музея, что в ста метрах напротив, и обсуждали детали истории. Я не понимал, зачем нужно было ехать в Рим за копией, в то время как достаточно было прогуляться в соседнее здание за материалами уголовного дела столетней давности. И убедиться, что, увы, никуда ехать не имело особого смысла. Икона уничтожена осквернителями-святотатцами в начале прошлого века…

«Очень хотелось вернуть в Казань хотя бы список с иконы, – говорил мой собеседник. – Чтобы паломники вновь приезжали в наш город».

Я ничего не возразил. Только вспоминал встречу с современным настоятелем действующего храма – единственного из всего комплекса Богородицкого монастыря. Отработав после храмовой службы на стройке по восстановлению своей церкви, он рассказывал, как на место обретения иконы иногда приезжают паломники, включая и католиков-иностранцев.

«Только я на это место вместе с вами не пойду, – извиняясь, сказал настоятель. – Да и не заблудитесь, как выйдете из храма, так и направо во двор».

Когда я завернул в указанном направлении за угол, то в центре небольшого двора обнаружил… выгребную яму и дощатую уборную. А далее, за колючей оградой, часть монастырских зданий занимала табачная фабрика.

Ликвидацию этого безобразия патриарх поставил условием возвращения ватиканского списка иконы в Казань. Икону вернули, но во двор монастырского комплекса верующих и телеоператоров не приглашали: там и сейчас идет благоустройство.

Впервые опубликовано в газете Наше время в июле 2007 года