Только эненргетика способна вернуть России статус сверхдержавы

Только эненргетика способна вернуть России статус сверхдержавы Идея превращения России в «энергетическую сверхдержаву», впервые высказанная Владимиром Путиным, стала одной из самых дебатируемых в последнее время. Одни считают, что только так Россия сможет сохранить свое место в новой политической реальности. Другие резко критикуют эту концепцию, утверждая, что она закрепляет сырьевую специализацию страны. О своем отношении к этой проблеме рассказал в интервью «НВ» генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин СИМОНОВ.

- Константин Васильевич, почему, на ваш взгляд идея «энергетической сверхдержавы» возникла именно сегодня? Насколько актуален этот лозунг?

- Каждый человек хочет жить в великой стране. Россияне в этом плане не являются исключением.Очевидно, что самая большая по территории страна не может позволить себе быть на периферии мировой политики. Но занять одно из ведущих мест в современном мире невозможно, опираясь лишь на великое прошлое. Нужны прорывные проекты, способные вернуть России ее былые позиции. Для этого нам нужно тщательно проанализировать и оценить свои конкурентные преимущества.

Имея около 10 - 15% мировых запасов нефти и 30 - 35% газа, было бы просто глупо не задуматься о том, как использовать этот ресурс, как для экономической модернизации страны, так и для восстановления положения в мировой политической игре.

Более того, у России сегодня нет альтернативного варианта выживания. Ценность углеводородов растет буквально с каждым днем. Нефть и газ нужны всем: и Соединенным Штатам, и Европе, и динамично развивающимся Китаю и Индии. Интерес к российским недрам со временем будет только возрастать. Наивно думать, что если Россия не будет сегодня разрабатывать свои месторождения, то основные потребители просто махнут на нас рукой и переключатся на другие регионы. Дело в том, что переключаться им особо и некуда. Ситуация такова, что без России мировой энергорынок не сможет функционировать. Так что неспособность нарастить добычу – приговор для России. Это неизбежно выльется в серьезную угрозу для российского суверенитета. Желающих «подобывать» за нас углеводороды на нашей территории найдется предостаточно. После чего и территория эта довольно быстро перестанет быть нашей. Особенно если учесть географию отечественных нефтегазоносных пластов. Наиболее перспективные участки находятся на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири, которые сегодня лишь номинально включены в единое российское экономическое пространство.

Следует учитывать еще одно обстоятельство. Нарастающий дефицит энергоресурсов делает предстоящее соперничество США и Китая в значительной степени энергоориентированным. Достаточно лишить конкурента энергоресурсов для развития – и геополитическая битва выиграна.

В этом плане значение России резко возрастает. От ее решения, куда направить свои нефть и газ, зависит развитие мирового политического процесса. Уйти от решения этой проблемы невозможно. В противном случае Россия непременно столкнется с угрозой быть разорванной между западным и восточным блоками. Поэтому создание суверенной системы извлечения и продажи энергоресурсов – вопрос не только имперских амбиций, но и выживания страны.



- Каково практическое содержание термина «энергетическая сверхдержава»? По каким критериям можно будет определить, достигли мы этого состояния или нет?

- Роль России как энергетической сверхдержавы можно определить следующим образом: это крупный поставщик нефти и газа на мировой рынок, влияющий на ценообразование, определяющий баланс спроса и предложения, способный регулировать предложение энергоресурсов как на западных, так и на восточных рынках, а также являющийся крупнейшим транзитным узлом для поставок углеводородов из других регионов – прежде всего из Центральной Азии и Каспийского бассейна. По сути речь идет о восстановлении Россией своего прежнего международного статуса, утраченного после распада СССР. Только теперь в качестве основного аргумента будут выступать энергоресурсы и их транзит.



- В последнее время нашу страну нередко упрекают в «энергетическом» шантаже Европы, попытках восстановить империю с помощью газового и нефтяного «оружия». С чем связано появление подобных утверждений?

- Действительно, идея строительства энергетической сверхдержавы уже вызвала нервную реакцию в США и Евросоюзе. Россию поспешили обвинить в бряцании «энергетическим оружием», попытках восстановить советскую империю и даже стремлении шантажировать Запад. Выстраивается целая защитная линия, предполагающая выдвижение серьезных требований к России.

Безусловно, все эти рассуждения являются политической игрой. Ведь как бы мы ни сомневались в качестве действующей политической элиты, трудно представить, чтобы Россия за свой счет построила новые и весьма дорогостоящие трубопроводы в Европу, а потом просто взяла и из вредности перекрыла кран, лишившись притока доходов в страну. Даже в период холодной войны Советский Союз не позволял подобных вещей.

Но само появление подобных мифов показательно. Планы России нравятся не всем. И это означает лишь одно – проект «энергетическая сверхдержава» реализовать будет очень и очень непросто.



- Значительная часть аргументов противников этой идеи сводится к тому, что страна рискует превратиться в сырьевой придаток мировой экономики, полностью похоронив другие отрасли, включая индустрию высоких технологий. Насколько обоснованы эти опасения?

- В данном случае мы имеем дело с явным непониманием современных реалий нефтегазового комплекса. Прежде всего необходимо признать, что мечты о постиндустриальной революции в России и бурном росте пресловутого хай-тека пока остаются маниловскими прожектами. С другой стороны, именно топливно-энергетический комплекс мог бы стать своеобразным высокотехнологичным плацдармом для развития всей экономики, катализатором прихода в Россию новых технологий, в которых так нуждается наша страна. Достаточно вспомнить только несколько серьезных задач, стоящих перед российским ТЭКом.

Первая – добыча нефти на шельфе. Именно добыча в северных морях наиболее наглядно показывает, как усложнился процесс извлечения нефти, где применяются самые современные компьютеры и автоматизированные системы управления. «Легкие» нефть и газ заканчиваются – значит, необходимо использовать все новые и новые технологии, чтобы добывать их на дне моря или за полярным кругом.

России предстоит осваивать шельфовые проекты стремительными темпами. По данным Минприроды, уже к 2015 году Россия практически полностью исчерпает запасы рентабельных месторождений на суше. В то же время ресурсы российского континентального шельфа оцениваются в 136 млрд. тонн условного топлива, из них извлекаемых – 100 млрд. тонн. При этом российские морские недра отличаются низкой степенью разведанности. Для освоения шельфовых месторождений нам необходимо выполнить колоссальный объем геолого-разведочных и других подготовительных работ. Пока же нам должно быть стыдно за нашу политику в области освоения шельфа. Достаточно сказать, что у России нет ни одной морской буровой установки на арктическом шельфе. В марте этого года последняя из них была сдана в аренду норвежской Beta Drilling A.S.

Вторая важная задача – промышленное производство сжиженного газа, строительство терминалов по отправке судов СПГ в другие страны. Настоящим позором является тот факт, что в России до сих пор нет промышленного производства сжиженного газа (СПГ), хотя такие мощности имеются уже в 12 странах мира. Только за последние годы в лиге экспортеров СПГ появились Оман, Катар, Нигерия и Тринидад. Предполагается, что к 2015 году число экспортеров почти удвоится. В Латинской Америке экспортные проекты СПГ разрабатывают Перу и Венесуэла, в Африке – Ангола, Египет и Экваториальная Гвинея.

В России эксплуатируется лишь одна опытная установка по сжижению природного газа мощностью около 100 млн. куб. м в год. Это происходит в то время, когда объем реализации СПГ составляет уже 27,4% от мировых экспортных продаж. За 2004 год – это 180 млрд. кубометров, что сравнимо с объемом всего годового экспорта российского газа. Ожидается, что к 2010 году доля СПГ в мировой торговле газом достигнет 30%. Очевидно, что «энергетическая сверхдержава» должна заниматься производством данного вида топлива в промышленных масштабах и располагать собственным танкерным флотом для масштабных перевозок СПГ.

Кроме того, топливно-энергетический комплекс ставит серьезные технологические задачи и для смежных отраслей. Например, трубной промышленности. В случае строительства новых газопроводов возникнет необходимость в массовом производстве труб большого диаметра. Причем для эксплуатации в сложных климатических условиях – Ямальского полуострова и северных морей – требуются трубы из высококлассной стали, имеющие только одну линию сварки (вместо традиционных двушовных труб).

Но наиболее масштабными должны стать изменения в нефтехимии – отрасли, в наибольшей степени связанной с нефтяной промышленностью. Сегодня это одна из наиболее высокотехнологичных отраслей. Да и многие экономисты именно по состоянию нефтехимии судят о развитости экономики государства в целом.

Как известно, нефтехимия – отрасль, требующая серьезных инвестиций. Однако наши нефтяные компании традиционно делали ставку на сырую нефть – потому что не горели желанием вкладывать деньги в расширение технологической цепочки и создание новых высокотехнологичных производств. Такой подход принципиально отличается от стратегии зарубежных мейджоров. Ведь цена некоторых продуктов нефтехимии в сто раз превышает цену сырой нефти. При этом нефтехимические подразделения нефтегазовых компаний не испытывают проблем с поставками сырья. Даже нефтяные государства Ближнего Востока приходят к пониманию необходимости срочного развития нефтехимических производств.

За весь период 90-х годов в России были реализованы лишь два крупномасштабных нефтехимических проекта: пуск производств полипропилена на АО «Московский НПЗ» и АО «Полипропилен» в Уфе. В целом же коэффициенты обновления основных фондов в химическом комплексе в течение последних лет колебались в пределах 0,5% - 0,7%, что в три раза меньше допустимого минимума. В результате более 60% продукции отечественных нефтехимических предприятий сегодня неконкурентоспособно на западных рынках. Логично ожидать от энергетической сверхдержавы изменения отношения к нефтехимии. В частности, активное инвестиционное участие государства в масштабных отраслевых проектах. Ускоренное развитие нефтехимии позволит России перестать быть только лишь экспортером сырой нефти и расширить поставки готовой продукции с высокой степенью добавленной стоимости.



- Какие конкретные шаги необходимо сделать, чтобы страна реально приблизилась к статусу энергетической сверхдержавы? По силам ли это современной России?

- Создание энергетической сверхдержавы предполагает решение сразу нескольких крупных блоков проблем. Первый – добывающий. Речь идет о решении задачи ввода в строй новых месторождений и постоянного прироста добычи нефти и газа, достаточного как для обеспечения потребностей постоянно растущего внутреннего рынка, так и для серьезного роста экспорта углеводородов в восточном и западном направлении. Пока же Минпромэнерго прогнозирует рост извлечения нефти на ближайшие годы на уровне 2 - 2,5%. Министерство экономического развития и торговли вообще говорит об 1 - 2%. Подобные цифры явно не соответствуют амбициям сверхдержавы.

Второй блок – технологический. Необходимо совершить серьезный технологический прорыв в российском топливно-энергетическом комплексе, что позволит вести добычу в сложных географических условиях (например, на шельфе северных морей или Ямале), а также увеличить долю готовой продукции. Кроме того, необходимо осваивать производство новых видов топлива – в том числе сжиженного природного газа (СПГ).

Третий – транспортный. Имеется в виду создание новых маршрутов экспорта нефти и газа как в западном, так и в восточном направлении. Прежде всего, это должны быть новые трубопроводы. Дальнейшего развития требуют и альтернативные способы доставки.

Четвертый – ценообразовательный. Россия должна быть не просто пассивным наблюдателем за конъюнктурой на мировом рынке нефти, но и создать возможности для влияния на стоимость углеводородов. Для этого важно выйти на рынок прямых продаж, на конечного потребителя нашей продукции. Ведь известно, что основные дивиденды получают продавцы газа «на горелке»: те, кто реализует «голубое топливо» конечному потребителю. Если «Газпром» продает газ Европе по цене порядка 200 долларов за тысячу кубометров, то конечным потребителям он обходится уже в 600 долларов. Необходимо более активно участвовать в акционерном капитале зарубежных компаний, владеющих газораспределительными сетями, газохранилищами и имеющих выход на непосредственных потребителей газа.

Наконец, пятый – транзитно-геополитический. Россия должна контролировать маршруты доставки своих энергоресурсов потребителям в Европе, даже если они пролегают по территории сопредельных государств. А это не только экономическая, но и политическая задача. Кроме того, России весьма важно контролировать транзит нефти и газа из Центральной Азии и Каспийского региона. Если называть вещи своими именами, то это является одним из непременных условий превращения России в энергетическую сверхдержаву.

Самостоятельные поставки энергоресурсов из этого региона способны снизить значимость России. Не случайно Европа так настаивает на ратификации нашей страной Европейской энергетической хартии, транспортный протокол которой предполагает, что мы обязаны предоставлять свои трубопроводы для транзита энергоресурсов из других стран по фиксированным тарифам.

В любом случае России важно иметь лояльные себе политические режимы в Центральной Азии и контролировать поставки нефти и газа на мировые рынки из данного региона. Россию уже сегодня шантажируют конкуренцией со стороны каспийской нефти на европейском и китайском рынках, а также прямыми поставками газа из Туркмении и Узбекистана на рынок Китая. Таким образом, Россия сталкивается с мощным центральноазиатским вызовом, на который она обязана дать адекватный ответ.

Если подвести итог сказанному, то построение энергетической сверхдержавы – весьма амбициозный проект, который связан с поиском ответов на разнообразные экономические, политические, технологические и прочие вызовы. Более того, это задача, связанная с обучением национальной элиты проектному мышлению. Ведь она предполагает достижение целей, которых мы можем достичь только за счет слаженых действий политического класса. Для этого необходим переход от принципа пожарного реагирования на те или иные проблемы к реализации грандиозных проектов, носящих междисциплинарный характер.