Вадим АБДРАШИТОВ: «Этот кинематограф не имеет никакого отношения к искусству»

Любой фильм этого режиссера – всё равно, что хорошая книга. Выходишь из кинотеатра и смотришь на мир другими глазами. Видишь то, чего раньше не замечал.

«Говорить с таким человеком о хобби и любимых блюдах – нонсенс. Нужно о чем-то главном. Но что в нашей жизни главное?» – думала я, приехав к «Мосфильму» за час до назначенного времени и переписывая под галдеж «Эха Москвы» заранее заготовленные вопросы. Так, в задумчивости, и побрела к Производственному корпусу. Привычно пригнулась под взглядами теней великих мастеров мирового кинематографа, витающих в этих коридорах. Разглядывая таблички с фамилиями классиков на дверях кабинетов, нашла ту, что нужна мне: «Вадим Юсупович Абдрашитов»…

- Вадим Юсупович, когда вы снимаете фильм, вы хотите свою идею, свою мысль вложить мне в голову, или пытаетесь заставить зрителя задуматься и родить собственную?

- Не усложняйте. Никогда даже в подкорке нет желания что-то такое навязать. Задача – сделать картину художественно полноценной.

- Ваши работы во многом оказались фильмами-предупреждениями. Например, «Плюмбум» на фоне так называемого возрождения национального самосознания в бритых головах...

- Ничего в наших картинах придумано не было. На историю с «Плюмбумом» наткнулись в заметке про четырнадцатилетнего мальчика-дружинника, обладавшего большой властью. А когда картина вышла на экраны и началась бурная дискуссия, оказалось, что половина подростков принимает его как героя. То есть, эти ребята существовали и тогда.

Вопрос во внимательности к тому, что происходит вокруг. И в способе изображения происходящего.



Лирик Вадим и корифей Абдрашитов

- А как к распаду СССР отнеслись вы, успевший к шестнадцати годам пожить во многих республиках и городах Советского Союза?

- Исчезло не просто геополитическое пространство, но и пространство жизни, друзей. Как нормальный человек, достаточно драматично пережил, и до сих пор ощущаю.

- А к уничтожению самого большого в мире прокатного пространства?

- Разрушение единого кинопространства фактически означает следующее. Раньше цензура работала так: особая комиссия просматривала ту или иную картину и выносила свое заключение, которым могла наказать строптивого режиссера малым количеством копий. Но при этом всё равно кинозритель имел возможность, пусть не первым экраном, но хотя бы где-то на окраине, посмотреть любой фильм. Что очень много значило, в том числе, и для авторов.

Сейчас такой возможности нет. Если в Москве ещё что-то и делается для «обкартинивания», то за пределами столицы увидеть в прокате обычный отечественный фильм практически невозможно.

- Как оцениваете сегодняшние взаимоотношения с бывшими братскими народами?

- Моя жена принадлежит к старинному грузинскому роду, много родственников, огромное количество друзей. Всё то, что происходит сегодня, мне представляется чрезвычайно тяжёлым и опасным по последствиям.

Облавы, которые совсем недавно устраивали не на грузинскую мафию, а на грузин в Москве... Закон, принятый на Украине, об ограничении звучания русского языка в СМИ, кино... Печально. И, прежде всего, для наших детей и внуков. Политики сегодня ссорятся, а завтра мирятся, обнимаются, фотографируются. Но посеянные ими семена зла дают всходы, которые не выкорчевать в течение дня или месяца.

- Ваша юность пришлась на особое время – оттепель 60-х. Отголоски бурных дискуссий физиков и лириков эхом докатываются до нас и сегодня. Что сказал бы юному лирику Вадику, осуждавшему ввод советских войск в Чехословакию, корифей Абдрашитов сегодня, когда США планируют установить там ПРО?

- И сейчас, когда есть опыт и Чехословакии, и многих других внешнеполитических сложностей, я твердо знаю одно: танки появляются там, где недоработали политики. Не думаю, что тогда не существовало какого-то бескровного варианта.

- А сегодня?

- Не знаю. Зависит от того, как поведет себя верхушка власти. Средства для достижения внешнеполитических целей у страны есть.

- Классиком какого кинематографа считать Вадима Абдрашитова? Российского, советского? Или – как когда-то обозначали в учебниках – русский, советский писатель?

- Я воспитан в духе русской культуры и в русле русской литературы. Надеюсь, что являюсь представителем русского искусства.



Точки над i

- Герман Греф недавно сказал, что кино – очень прибыльный бизнес, и не нужно его субсидировать. Хотелось бы услышать ваше мнение о месте супердоходных фильмов в кинематографе.

- Подозреваю, что дело в нечёткости употребления терминов. Когда Герман Греф говорит о таких фильмах, как «Ночной дозор», он говорит не о киноискусстве, а о кинопромышленности. О мощных заводах по производству фильмов для массового потребления. Здесь можно говорить о принятых в промышленности способах финансирования, кредитования. Но этот кинематограф не имеет никакого отношения к искусству. Киноискусство, как любое искусство, должно поддерживаться государством. Потому что искусство не рыночный товар. Но оно нарабатывает нечто, чем пользуется потом кинопромышленность.

Как фундаментальная наука. Она не приносит дохода, она зачастую непонятно чем и непонятно зачем занимается. Но продукт фундаментальных исследований завтра будет использован в технологиях массового производства. Приходится говорить о простейших вещах, но нельзя позволять подменять понятия: есть кинематограф как промышленность, и есть отдельно существующее киноискусство.

- В последние годы нам пытаются внушить, что люди не хотят смотреть серьёзных фильмов. Что лучше всего «пипл хавает» секс, насилие и спецэффекты. Прошедший год, наверное, сильно удивил деятелей от кино: с огромным успехом прошел телевизионный фильм «В круге первом», а «Остров» в прокате собрал не худшие деньги, чем разрекламированные блокбастеры.

- Между художником и зрителем стоит посредник, вносящий много путаницы в их взаимоотношения. На самом деле, в России пока не существует аудитории, про которую нам внушают то, что она, якобы, не хочет смотреть ничего, кроме, извините, дерьма, выливающегося из телевизора. Нет ещё такого человека. Сегодня он потребляет бразильский сериал, а завтра захочет увидеть серьезный фильм.

- После успеха «Идиота» появилось много экранизаций. Иногда очень неудачных. Люди, вчера добивавшиеся популярности фильмами о бандитах и ментах, сегодня, оценив успех «Острова», не ударятся ли в духовность? Не затопчут ли…

- Естественно. Как бы это поцензурнее выразиться – обязательно обгадят. Ринутся огромным потоком, начнут рассуждать о нравственности, христианстве, духовности.

- А вы сейчас над какой темой работаете?

- Над двумя. Один проект требует очень больших денег. А с ними пока не получается. Наверное, это объективно. Так я себя успокаиваю. Второй – менее "финансово емкий". Обычная стоимость картины. Это экранизации современных авторов: в первом случае романа, во втором – рассказа.

- А как относитесь к тому, что Сокуров ставит «Бориса Годунова» в «Большом»? Не хотите также испытать себя в какой-то другой области?

- Хочу. И предложений много. При этом, безусловно, понимаю, что театральное действо – это особая, отдельная режиссура.

И еще. Меня интригует такой формат (современное словцо), как телевизионное кино. Любопытное дело.



Бледная немочь вместо нового слова

- В этом кабинете работали ваши учителя – Михаил Ромм и Юлий Райзман. Как они отнеслись бы к современному термину «постмодернистский концептуализм», да и к самому направлению?

- Думаю, снисходительно. Ничего нового. Бледная немочь. Как только пропадает художественная идея и проявляется дефицит профессионалов, что-то появляется взамен. Мои учителя прожили такую жизнь, столько видели… В том числе, начало прошлого века, двадцатые годы. Уверяю вас, и тогда была масса подобных наворотов, придуманных критиками и недобросовестными художниками.

- Сегодня вы – не только руководитель одного из подразделений «Мосфильма», но и профессор ВГИКа. Какие качества хочется воспитать в учениках?

- Нет никаких амбиций. Пытаемся обучить профессии. Не более того. Впрочем, когда попадаются действительно одаренные люди, стараемся дать нечто большее. Направить талант, куда кажется нужным.

- Как-то вы обмолвились, что советские законы были более гуманны. Теперь после завода практически невозможно поступить по ВГИК – за это нужно платить большие деньги.

- Что касается различия времен. Да, был такой закон: окончив вуз, отрабатывали три года по полученной профессии. И это для такой специальности, как драматургия, как режиссура, шло на пользу. И мне это время плотной работы на заводе – после окончания Московского химико-технологического института – многое дало. Даже хотя бы в том смысле, что я хорошо представляю, что такое производство, экономика на уровне завода, отрасли. Сейчас, после одного высшего образования, получая второе, надо платить.

Во ВГИКе тем более: съемочный процесс достаточно дорогой, набегают немалые суммы. А для молодого человека набрать 5-6 тысяч долларов в год сложно. В моих мастерских уже были люди, которые уходили, потому что не справлялись с зарабатыванием денег одновременно с занятием режиссурой, требующей человека практически целиком. Эта дикость приводит к тому, что лучший абитуриент – вчерашний школьник. В 17 лет он начинает снимать, и иногда очень мило получается. Но меня это не волнует. Должен быть какой-то минимум человеческого опыта.



О сапожниках и пирожниках

- Вам всегда удавалось снимать то, что хотелось. Если бы кинематографическую карьеру начинали сейчас, удалось бы? Возможно ли сегодня появление таких художников, как Тарковский?

- Ответ на этот вопрос неоднозначен. При большевиках молодых опекали гораздо плотнее. Выпускник режиссерского факультета, снявший плохой дипломный фильм, всегда мог устроиться на киностудию ассистентом, вторым режиссером. И дожить, в конце концов, до постановки. Были какие-то решения партии и правительства о работе с молодёжью. Художники получали мастерские. Издавались совсем неизвестные поэты и писатели.

Сейчас такой непосредственной заботы, по крайней мере, со стороны творческих союзов и Министерства культуры, нет. Молодёжь предоставлена самой себе. И Союз кинематографистов в этом направлении ничего не делает. Окончить ВГИК и тут же получить работу, да ещё по сценарию, который ты хочешь, маловероятно. Но… скажу как руководитель одного из подразделений Мосфильма. Вот сейчас зайдет сюда человек, снявший пристойную курсовую, дипломную работу. В руках у него будет перспективный сценарий, добротный по художественной ткани, по качеству. Пусть не обещающий будущих кассовых сборов. Уверяю вас, через какое-то время мы запустим его. С помощью того же Госкино. На сегодняшний день существует некий дефицит идей, дефицит молодого творческого потенциала. Есть в портфеле заявки, литературные первоисточники. Режиссеров нет.

- Это болезнь не только киноискусства. Недавно Владимир Путин посетовал на «большой дефицит квалифицированных кадров» среди чиновников.

- Разделяю его озабоченность. В России всегда был дефицит профессионалов. Мало хороших сапожников, мало хороших пирожников.



Жизнь продолжается!

- Слышала, что свободное время вы предпочитаете проводить с книгой. Отдушина? Какие книги предпочитаете?

- Ну, насчет свободного времени вы погорячились. Читать мне приходится по работе. Читать необходимо ещё и потому, что надо понимать, что происходит. Я не говорю о Булгакове, Пушкине, Толстом, Лермонтове – от них получаешь невероятное, странного свойства удовольствие. Есть современные писатели, которых очень жду и всегда с интересом читаю: Евгений Попов, Света Васильева, Николай Климантович, другие замечательные авторы. Физиологическое удовольствие получил года три назад, познакомившись с книгой «Дорога обратно» Андрея Дмитриева. Выдающаяся вещь, платоновской силы. А когда где-то там, в далеком городе, появляется совсем молодой автор, личность, способная написать хороший рассказ, понимаешь – жизнь продолжается! Кризис кризисом, но не всё потеряно. И через какое-то время будет нормально и с драматургией, и со сценарным материалом.



ВАДИМ АБДРАШИТОВ

Родился 19 января 1945 года в Харькове. В 1959-1961 годах учился в Алма-атинском техникуме железнодорожного транспорта, с 1961 по 1964 – в Московском физико-техническом институте, в 1967 году окончил Московский химико-технологический институт. До 1970 года работал инженером. Затем поступил на режиссерский факультет ВГИКа, в мастерскую Михаила Ромма и Льва Кулиджанова. В 1977 году успешно дебютировал полнометражной лентой «Слово для защиты». Сегодня на счету режиссёра такие фильмы, как «Поворот», «Охота на лис», «Скорый поезд», «Остановился поезд», «Парад планет», «Плюмбум, или Опасная игра», «Слуга», «Армавир», «Пьеса для пассажира», «Время танцора», «Подари мне лунный свет», «Магнитные бури».

Вадим Абдрашитов – лауреат Государственной премии и премии Ленинского комсомола, Заслуженный деятель искусств РСФСР, дважды лауреат ежегодной Национальной премии кинокритики и кинопрессы «Золотой овен» (1994 и 2003), в декабре 2006 года награжден орденом «За заслуги перед Отечеством».