Аркадий Инин - кинодраматург, заслуженный деятель искусств России, автор сценариев 35-ти кинокомедий («Однажды двадцать лет спустя», «Отцы и деды», «Одиноким предоставляется общежитие», «На Дерибасовской хорошая погода…» и др.), писатель-юморист, в конце 60-х руководивший командой КВН Харьковского авиационного института, как и все профессиональные юмористы не выглядит весельчаком. Поэтому иногда невозможно понять шутит он или говорит всерьез. Правда и разговор у нас не слишком веселый получается, несмотря на то, что повод для встречи самый что ни на есть – День смеха.



- Наверное, нелегко приходится жене юмориста 1 апреля, Аркадий Яковлевич?

- Я не мастер розыгрышей. И жена всегда заранее знает, как я над ней подшучу. Сорок шесть лет назад, на первом году нашей совместной жизни 1 апреля я разыграл ее самым примитивным образом. Сказал, что нос испачкан, и она метнулась к зеркалу. А я пообещал что, сколько лет будем жить, столько раз 1 апреля она будет «покупаться» на эту шутку. И обещание выполнил. С тех пор 1 апреля мы как на границе: она все время ждет, чтобы не попасться, а я ищу момент, когда она отвлечется, и небрежно так говорю, слушай, у тебя там на лице что-то…



- Почему в других странах празднуют День дурака, а у нас День смеха?



- Не во всем мире. Был знаменитый Габровский фестиваль юмора и сатиры в Болгарии, проходивший под девизом «Мир уцелел, потому, что смеялся!», на нем тоже праздновали День смеха. Да и вопрос не в формулировке. Просто День дурака как-то прямолинейно. Хотя, может быть, и справедливо.



Один из нас



- 2 апреля исполняется 15 лет попыткам создания Союзного государства с Белоруссией. Беловежские соглашения как-то затронули вас?



- Если бы в 85-м году, когда началась перестройка, кто-то сказал мне, что Советский Союз развалится, я бы рассмеялся этому человеку в лицо. Тогда это было так же невозможно представить, как пересечение параллельных линий. А потом оказалось все очень просто: собрались три негодяя и развалили великую страну. Не сомневаюсь, что они заслуживают самой высшей меры наказания.

Но, так сурово осуждая других, не могу не сказать и о себе – большом придурке, как выяснилось. Боже, как я рукоплескал перестройке! С каким восторгом воспринимал объявленную свободу! А на историческом - ныне справедливо называемом «истерическим» - Пятом съезде Союза кинематографистов вместе с коллегами я упоённо свергал кумиров советского времени. Сегодня мне стыдно за всё это!

Советская наука отрицала решающую роль личности в истории и утверждала, что историю творит народ. Да, он, конечно, творит, когда ему забьют голову, и он идет с кольями или с пулеметами вершить революцию. Но, по сути, народ всего лишь орудие в руках тех или других личностей, которые его заморочили. В 91-м наш советский народ сначала дружно проголосовал «за» СССР, а спустя короткое время, тот же народ высказался «за» независимость. Короче, любой народ – советский, немецкий, японский, эстонский – это всего лишь бараны, идущие туда, куда их ведут одаренные или бездарные пастухи.

Извини, народ! Я часть тебя, мой дорогой народ! И я такой же глупец, как и ты, великий народ!



- То есть распад Советского Союза не был обусловлен исторически?



- А не было никакого распада. Был целенаправленный развал. Произошла, как справедливо заметил наш президент, глобальная геополитическая катастрофа. Беда и для русского, и для белорусского, и для украинского народов. Развал Советского Союза разлучил людей, разорвал семьи. Моя мама, жившая в Харькове, оказалась в чужом государстве. Начались проблемы, таможни. Кошмар и мерзость!



- Нужно ли сегодня ставить экономические интересы выше геополитических в отношениях с Украиной и Белоруссией?



- Это очень тонкая материя. С одной стороны, известная формула: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Надо же думать и о геополитических интересах, и о безопасности страны. И конечно, очень хочется, чтобы мы с Украиной и Белоруссией дружили. Но есть какой-то предел, какая-то грань, за которую переступать не следует. Идти на поводу у непредсказуемых фокусов белорусского батьки – это тоже бред. Поэтому нужна очень мудрая и гибкая политика, в которой я абсолютно не силен.



Мерзость, как наркотик



- Хорошо. Поговорим о том, в чем вы сильны. Вы член сборной ветеранов КВН 96-го года. Новый КВН смотрите? Измельчал народ?



- Нет-нет! Я совершенно не приемлю разговоры о том, что КВН не тот. То есть, он не тот конечно, в который мы играли. Но он не стал хуже. Блестящие ребята, талантливые. Если говорить вообще об уровне юмора – это та планка, к которой надо стремиться всем юмористическим программам. Лучший юмор, я убежден, на КВНе.



- Вы автор 50-ти телевизионных программ. Как вам сегодняшний продукт?



- С омерзением наблюдаю телевизионную продукцию. Но при этом телевизор у меня включен 24 часа в сутки. С особым бессмысленно-наркотическим притяжением смотрю все новостные программы. Прошли новости первого канала, переключаюсь на новости второго, потом на НТВ… Как будто где-то что-то я услышу новое! Но ничего не могу с собой поделать. И еще смотрю все сериалы. Потому что врага надо знать в лицо. Поливать и оплевывать то, что ты не видел, это неприлично. Нечто вроде советского: «Я Пастернака не читал, но хочу сказать об этом отщепенце…»



- То есть вы смотрите всю эту лабуду просто как профессионал…



- Хочется верить. Но иногда я с ужасом думаю, что профессиональным интересом я прикрываю наркотическую зависимость от этого ящика!



- Качество продукта телевизионного вы невысоко оцениваете?



- Ниже трудно что-то придумать.



- Чем объясняете. Непрофессионализм?



- Да нет, все профессионалы на своих местах. Они всё делают очень профессионально и умело, но с гнусной целью - добиться этого проклятого рейтинга.



Сказочники не нужны



- Вы автор сценариев 35 кинокомедий. Считаете, что пишете сказки для взрослых. Нужны ли взрослым сказки?



- Сказки нужны и детям и взрослым. Добрые сказки. Не имеет значения, сбудутся ли они в жизни. Чаще не сбываются. Но вечная тема надежды живёт и будет жить всегда. В какой бы форме она не воплощалась. В форме лирических комедий советского времени либо в форме нынешних «мыльных» сериалов. В основе - все та же сказка о Золушке, встречающей своего Принца.



- Не ведут ли сказки взрослых людей к разочарованию в жизни. Так мы рассуждали, когда читали «На дне».



- Это вы так рассуждали. А у меня Лука всегда был любимым персонажем. Потому что утешить человека, даже и соврав, это ложь во имя спасения. А из любимых моих поэтических строк: «Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!»



- Мир вокруг нас поменялся. Что поменялось в людях?



- Человек не меняется со времен неандертальца. Внешне пройден космический путь, но нами движут те же мотивы. Любовь, страх, верность, предательство…



- В своих сценариях вы часто описывали реальные случаи. Сюжет «Однажды двадцать лет спустя» родился из письма матери-героини в газету. Какие ситуации описываете сейчас?



- Сейчас мои лирические комедии не востребованы. Нужны боевики, детективы, секс. Сегодня в кинематографе главный человек не режиссер, а продюсер. Как, наверное, и во всем мировом кино. Продюсеры решают, что нужно. И они убеждены, что народу нужен экшн, мордобой. Больше действия, меньше мыслительного процесса.



- «Остров» показал, что это не так.



- И что, думаете, будут сделаны какие-то выводы? «Остров» собрал невероятную для этого жанра сумму, кажется, 2 миллиона долларов, а какой-нибудь «Дозор» - 20 миллионов. Так что никакой «островной» тенденции не будет. Коммерческое кино победит.



Капиталистический реализм



- Вы автор 20-ти книг. Следите за модными течениями в литературе?



- Это моя боль и стыд - я очень мало сейчас читаю. Нет сомнений в том, что и сегодня есть одаренные люди. Однако то, что мне иногда все-таки удается прочесть, во многом талантливое, все же является формотворчеством. То есть больше ищут форму, чем содержание.



- В целом как относитесь к постмодернизму?



- С раздражением, переходящим в отвращение. Но заставляю себя вспомнить, что, например, когда-то классикам были противны импрессионисты. А потом импрессионизм дал огромный толчок изобразительному искусству. Как двигательный процесс, как ступеньки к дальнейшему развитию искусства, я всякий модерн понимаю. Умом. Но душой совершенно не откликаюсь.



- То есть новые литература и кино вам неинтересны, Аркадий Яковлевич?



- Наоборот. Я с интересом смотрю новое кино. Да, с большим интересом наблюдаю за ним, как наблюдают в микроскоп, за жизнью микробов. Как они там шевелятся…



- Как получилось, Аркадий Яковлевич, что наше прекрасное советское кино выродилось в «шевеление микробов»?



- Мы хотели светлого капиталистического завтра. Вот оно и наступило. В темном советском прошлом человек работал с 9-ти до 18-ти. Получал 120-140 рублей. Или 160. Приходил домой и имел массу свободного времени и накопившееся недовольство равенством в нищете. После 6 вечера мы жаждали культуры, ругали эту чертову советскую власть, ловили любой смелый намек в искусстве, искали аллюзии, рукоплескали этому… В общем, шла духовная жизнь. Потому, что не надо было заботиться о хлебе насущном. Теперь мы добились светлого капиталистического настоящего. О какой духовной жизни может идти речь? Человек, чтобы выжить, работает на двух-трех работах. А если на одной, то до 10-11 вечера. Вымочаленный, измученный приходит домой, падает на диван, включает телевизор и ему надо только, чтобы его смешили, развлекали и не трогали. Когда ты измочален в поиске способов выживания, тут не до духовных поисков. И это нормальная рыночная действительность во всем мире.



- Почему у нас не получилось светлого капиталистического будущего, как у других стран?



- У них рынку и демократии – уже по двести лет или по триста. А у нас - всего пятнадцать. И ещё, наверное, ментальность другая. Пресловутая русская община, коллективное мышление, основы православия – всё это, видимо, в нас все-таки заложено. А протестантский разумный эгоизм, индивидуализм и прочее – отсутствуют. И вопросы духовные пока еще нас волнуют как-то больше, чем шкурные интересы. У них там с молоком матери впитаны правила жестокой борьбы за выживание. А мы к этому еще не пришли. Но мы – народ талантливый, мы освоим, мы тоже, увы, научимся «рыночно» пожирать друг дружку.



Совершенное несовершенство



- Своих детей учите «заповедям борьбы за выживание» или «разумному, доброму, вечному»?



- Конечно, учил только хорошему. А теперь они за это ругают. Особенно - младший сын: «Чему вы с мамой меня учили?! Доброте, честности, порядочности… А я каждый день сталкиваюсь с тем, что надо сожрать коллегу, иначе меня сожрут!»



- Кто сын по профессии?



- Он работает в рекламном агентстве. Я его учил, что нельзя обманывать людей. А он каждый день вынужден это делать, сочиняя рекламу. Реклама ведь изначально – ложь. Ну, пусть еще рекламируют, скажем, духи – плевать, как там они пахнут. Или мебель - черт с тем, легко раскроется диван или со скрипом. Но когда рекламируют лекарства, добавки, медицинские приборы, которые могут оказаться не только бесполезными, но и смертельными?!



- Безрадостно как-то… Вопрос юмористу: над чем можно посмеяться сегодня?



- И сегодня, и вчера, и завтра надо смеяться над самими собой. Это сатирик смеется над другими людьми, над страной, над обществом. А я не сатирик, я в лучшем случае – юморист. На мой взгляд, чтобы быть сатириком и высмеивать других, надо самого себя ощущать безупречным и совершенным. А я весьма далек от совершенства и потому всю жизнь смеялся и смеюсь только над собой. И если в этом смехе другие улавливают какие-то совпадения со своей жизнью, значит, мне что-то удалось!



- Если сценарии не востребованы, что пишете сегодня?



- Книги. Телесериалы. Вот недавно написал книгу про любимого и великого Леонида Утесова, и сериал тоже сняли. Так что я все время что-нибудь да пишу. Больше ничего делать не умею, а кушать-то хочется…