БЕЗДОМНЫЕ НЕ НУЖДАЮТСЯ В НОЧЛЕЖКАХ



На посещение «Дома ночного пребывания» (ДНП) корреспондента «Нашего времени» подвигло любопытство: захотелось узнать, насколько комфортабельно живется бомжам в ночлежках. Для эксперимента было выбрано единственное в Саратовской области заведение подобного рода – в Энгельсе, через реку от столицы Поволжья. В первую же секунду выяснилось, что внутрь так просто не попадёшь – извольте назад в Саратов, за справкой, в городское управление социальной защиты населения. Даже на дно без бумажки не попадешь!



Пришлось устроить небольшой маскарад с использованием старого завалящего пальто из сарая. Бритву я игнорировал неделю. В управлении соцзащиты чиновники за первой же открытой мною двери дружно заорали: «В восьмую!» Значит, маскарад удался.

Хозяйка восьмой комнаты так тепло и вежливо встретила лжегоремыку, что меня даже стыд прошиб. Легенда о выгнавшей из дома злой супруге, мастера по борьбе сумо, не очень ее потрясла. «Вы еще молодой, руки-ноги на месте. Неужели ночлежка – это выход?» «Только временный, – мямлил я. – Меня уже обещали устроить сторожем на дачу». Подумав, барышня все-таки выдала бродяге-любителю «пропуск» в ночлежку. По легенде документов у меня не было – чиновница успокоила, что их и не надо. На вопрос о харчах добрая фея пообещала кормежку перед сном и даже помывку под душем.



Душ, постель, столовая



В идеале, дома ночного пребывания (ДНП) работают с шести часов вечера до восьми утра. Любой из тех, кого называют бомжами, может здесь найти себе приют на двенадцать часов в темное время суток. Кроме чистой постели и еды, бомжи могут умыться, принять душ. Бездомные клиенты ДНП получают и необходимую медицинскую помощь – каждого постояльца осматривает фельдшер. Тех, кто болен, должны помещать в стационары. Об этом должна быть договоренность с местным управлением здравоохранения.

Каждому из клиентов ДНП положен ежедневный талон на питание в столовой.

Максимальный срок пребывания в ночлежке – шесть месяцев. За это время администрация должна как-то устроить подопечного: помочь бездомным восстановить потерянные или украденные документы, оформиться на работу или обрести место в доме-интернате, получить временную прописку, пенсию или инвалидность, отсудить жилье. При необходимости срок пребывания должен быть продлен.



Путь далёк и труден



Расслабленный успехом первого этапа авантюры, я вступил во второй, предвкушая встречу с толпой живописных оборванных героев. Не говоря уж об интриге собственного пребывания в ДНП. Интрига начала разворачиваться, едва рейсовый автобус до Энгельса въехал на мост через Волгу. Голос водителя из динамика злорадно сообщил: «Ну, теперь-то вы все мне заплатите, никуда не денетесь! Без билета можно доехать только до середины моста!»

Между прочим, для чистоты эксперимента проездной оставался дома, дензнаки в карманах отсутствовали. А погодка за окном, несмотря на лето, стояла суровая: лил дождь и дул пронизывающий ветер. Ужасная остановка на середине моста все-таки произошла.

Автоохотник начал шерстить «зайцев» с передней площадки. Пришлось выскакивать в заднюю дверь, и, радуясь собственной сообразительности, пригнувшись обегать автобус, чтобы с достоинством войти в дверь переднюю. Новые попутчики недобро посмотрели на оборванца, однако не выдали и потеснились. Какая же участь постигла бы на моем месте истинного босяка преклонных лет и не такого прыткого?

Наконец, путешествие в приют подошло к финалу. Я вышел на остановке у спецприемника, часть которого власти передали под ночное пребывание бомжей. Безлюдье возле ворот несколько обескуражило меня, но тут я заметил в стене кнопку. Через пять минут непрерывного трезвона в окошечко высунулся циник в погонах:

- Какого черта?

- Мне бы в ДНП.

- В двадцать ноль-ноль!

- А говорили в шесть…

Лязг запоров. Оглядевшись, я не заметил вокруг строений, подходящих для защиты от ветра и дождя. Даже кустиков. Не знаю, как поступил бы на моем месте настоящий бездомный, а я поехал домой отогреваться.



Здесь не курят!



Вновь явившись к «двадцати ноль-ноль», я застал у ворот две скрюченные фигуры – почесывающуюся и покашливающую.

- Здорово, мужики! – галантно подошел я. – Че, не запускают?

- Говорят, еще двоих надо дождаться, – пробормотал более общительный «чесун».

А я-то боялся, что оккупация ДНП продрогшими люмпенами лишит меня желанного местечка. Минут через двадцать перед нами, мокрыми, околевающими, железная дверь все-таки распахнулась.

- Еще один где? – процедил сержант.

- Не до утра же ждать, начальник! – подал голос «чесун».

- А ты, Воробьев, сейчас назад пойдешь, насчет тебя указание было, – дружелюбно оскалился страж.

- У меня бумажка! – в отчаянии закричал Воробьев.

Служивый объяснил, что нужно сделать с бумажкой и, брезгливо посторонившись, всех запустил. Внутри ДНП нас встретила начальница – габаритная дама «при исполнении». Еще одна добрая душа, она неожиданно для себя срифмовала:

- Воробьев, у тебя вши, ты отсюда чеши! – и захохотала басом.

Всхлипывая, Воробьев, оказавшийся глубоким стариком, стал тыкать в ее сторону справкой о том, что он человек чистый и здоровый. Но повелительница ДНП уже перенесла внимание на третьего нашего друга.

- Ты чего кашляешь? Тубик?

Пока ночная директриса и дежурный разбирались в самочувствии моих спутников, я изучил висящий на стене свод правил ночлежки. Все деньги и ценности бродяги должны были сдавать администрации, а «держание» (так в оригинале) личных вещей и продуктов в камере запрещалось. Очень огорчил запрет на курение и передвижение по ДНП после 22.00.



Побег из ДНП



Начальство оставило для меня лишь одного собеседника – Воробьева. Второго мужика, простуженного, выперли на улицу. В такую непогоду в пятидесятиместной ночлежке миллионного города всего два клиента! Выдав талоны на питание, сотрудник «гостинички» водворил нас в одну из камер. Десяток кроватей, облупленный стол и обилие газет для самокруток – вот и весь интерьер. Похоже на комнату в студенческой общаге, только чернота постельного белья не студенческая. Присев на расстеленную газету, я принялся разбалтывать соседа.

- Сосед, меня Игорь зовут, а тебя?

- Автандил Петрович!

Ничего себе – Воробьев! Несколько минут я собирался с мыслями, потом придумал следующий вопрос:

- Дядя Автандил, а на эти талоны когда пожрать можно будет?

- Никто на них не жрет! Отсюда выгонят в шесть часов утра. Ты в Саратове гужбанишься?

- Да… гужбанюсь.

- Я тоже. А хавка здесь в обед, в два часа. Черпак баланды вонючей. На хрен надо из-за нее сюда через Волгу чапать. Я «настреляю» больше за это время.

- А ты как сюда попал Автандил Петрович? Как скатился?

Но сосед, бурча о том, что ему «все отбили», разделся и сунул лысую голову под одеяло, не переставая интенсивно чесаться. Не то что душа или хотя бы умывальника, даже туалета для клиентов в ночлежке не оказалось. Для удовлетворения острейшей потребности ночная директриса предложила мне взять в камеру самое простое ведро.

После этого я, каюсь, замыслил побег. Выбор между профессиональным долгом и здоровьем помог сделать пробежавший поперек постели таракан. Звучное шкрябание старика Автандила тоже оптимизма не добавляло. Я пошел перечислять удивленной директрисе все несоответствия обещанного и реальности. По глупости упомянул и чесание Воробьева, после чего потребовал свободы. Реакция дамы бала неожиданной:

- Воробьев!!! – все тем же басом протрубила она. – Ты последний раз сегодня ночуешь!

Прости, дедушка Автаня! Не со зла, ей-богу…

КСТАТИ



В этом году, в рамках соревнований «Лыжня России», впервые выступила команда петрозаводских бомжей. Она была организована по инициативе местного Дома ночного пребывания, где подготовкой команды занимался бывший профессиональный лыжник. Позже Петрозаводские нищие поучаствовали и в летних видах спорта. Регулярными состязаниями между бездомными руководство ночлежки рассчитывает привлечь внимание общественности к трудностям жизни бездомных людей и доказать, что они способны вести нормальную жизнь. «Наша идея заключается в том, чтобы вернуть бездомным чувство самоуважения, дать им шанс начать новую жизнь и хотя бы немного изменить мнение окружающих о людях, которые зачастую не по собственной вине оказались без крова над головой», – заявил директор ночлежки Геннадий Чехонин.

В качестве аналогичного примера можно привести чемпионат мира по футболу среди бомжей.