Окончание. Начало

Максим Горький, сделавший, больше, чем кто-либо, для пропаганды идеологии труда, побывав в Америке в 1911 году, тем не менее, увидел в американской форме отношения к труду, определяющему все содержание жизни, силу, разрушающую сами основы и смысл человеческого существования, - «Америка! Удивительно интересно здесь. Что они сумели создать эти дьяволы, как они работают, с какой энергией, с каким удовлетворением, и насколько они варварски невежественны. Я одновременно восхищаюсь и проклинаю, все это и восхитительно и тошнотворно. ...Когда иммигранты прибывают сюда, они быстро превращаются в тупых и жадных животных. Как только они видят богатство этой страны, они оттачивают свои зубы, и не останавливаются до тех пор, пока не становятся миллионерами, или падают замертво от голода... Везде - труд. Все охвачено его бурей. Все стонет, скрежещет и повинуется воле какой-то тайной силы, враждебной человеку и природе».

Взгляд Горького - это взгляд человека, выросшего на гуманистических идеалах XIX века, но наступал новый век, век индустриализации и ее требования в Советской России также привели к пересмотру отношения к труду.

В США религия сделала героический, самоотверженный труд по созданию материальных богатств высшим этическим идеалом, и благодаря религии, общественное сознание приняло труд, как высшую ценность жизни, без применения насилия.

Убеждала и сама практика жизни, в которой иммигрант из Ирландии, прибывший в Америку без гроша в кармане, Джеймс Карнеги, стал королем стали, конторский клерк Джон Рокфеллер - нефтяным королем, а механик по починке велосипедов Генри Форд превратился в короля американской автомобильной промышленности.

Их идеи были более весомы, чем библейские догмы, так как они подтверждались самим существованием огромных индустриальных империй, которые они создали.

Форд больше чем другие лидеры американской индустрии сделал для пропаганды самоотверженного труда, поэзии созидания, он говорил о труде и производстве в терминах протестантизма, и в стране, по преимуществу протестантской, его логика была неотразима: «Ты рабочий, клерк, инженер, врач, юрист или полицейский, ежедневно выполняющий изо дня в день одну и ту же монотонную работу, мало чем отличающуюся от работы на конвейере. Твоя работа - это божественное провидение, это не только твой общественный долг, это твое предназначение на этой земле».

Протестантизм Форда был данью традициям прошлого, его практицизм был фундаментом будущего. Форд был одним из первых кто увидел в использовании науки в практике производства мощный инструмент изменений, не только изменений индустриальных, но и изменений самого общества. Наука не только должна создавать новую технологию, новые машины. Наука должна помочь организации всего процесса труда.

Пот

В чем цель научной организации труда? Сведение всего многообразия человеческих отношений на предприятии к единым для всех нормам. Научная организация труда - это формализация, бюрократизация трудовых отношений, благодаря которой можно добиться тотального контроля над производством и работником.

В труде ремесленника существовал немалый элемент непредсказуемости, его эффективность определялась индивидуальностью работника, а деловые отношения, складывающиеся на основе человеческих пристрастий, чувств, эмоций, были неопределенны и неконтролируемы.

Следствием индивидуализированного подхода была низкая производительность труда. Поиск каждым работником оптимальных форм индивидуально приводил к большим тратам средств и времени, так как каждое решение было уникальным, характерным только для данного работника, и поэтому неэффективным.

Ремесленное хозяйство базировалось на многообразных персональных контактах, которые требовали постоянной импровизации в принятии разнообразных решений.

Научный же подход сводит многообразие к единству, выявляя в бесконечном разнообразии то, что в нем есть общее.

Наука, использованная в организации трудовых отношений, применила единый, не изменяющийся, общий для всех параметр – количественную оценку задач, операций и результатов труда. Существует широко распространенное мнение, что бюрократия направлена против интересов людей. Долой бюрократию - лозунг бунта против порядка, который не учитывает индивидуальные особенности людей. Но в массовом производстве индивидуальный подход стал невозможен, он противоречит основному принципу массового производства - унификации всех форм отношений.

Результатом бюрократизации стал неизмеримо большая производительности труда, нежели в персонализированном процессе, что привело к невиданному в истории роста благосостояния индустриальных стран. С другой стороны работник должен отказаться от своей индивидуальности, стать не размышляющим винтиком машины, и выполнять работу, так же точно и вовремя, как и машина? Система превращения человека в винтик была разработана Фредериком Винслоу Тэйлором, основоположником идеи научного управления. Генри Форд начал широко применять систему Тэйлора.

Стахановское движение в Советской России, которое также использовало методики Тэйлора, имело ту же цель, повышение производительности труда, хотя внешние формы его были другими. Американский менеджмент, также как и советские командиры производства, был вынужден отказаться от системы Тэйлора – в ней была слишком наглядна ее цель - «выжимание пота», интенсификация эксплуатации работника.

Прямое давление на работника сменилось гораздо более мягкой и менее заметной системой психологического контроля, которая была названа «заботой о людях».

Забота

Фирма Western Electric заказало исследование эмоциональных, индивидуальных факторов, влияющих на производительность, известному социологу Элтону Майо, которым были разработаны рекомендации, позволяющие создать эмоциональный комфорт для работников. Майо, подводя итог своей работе, писал в прессе: «Мнение, что условия труда улучшились, ошибочно. Контроль стал менее заметным, но более эффективным, почти тотальным, изменились лишь внешние формы».

В результате использования достижений психологической науки в производстве США достигли самого высокого уровня производительности труда, которая сегодня выше на 15%, чем в остальных индустриальных странах. Интенсивность труда увеличилась на 40%.

Хотя самой трудолюбивой нацией считаются немцы, но они работают всего 1500 часов в году, а американцы 2000. Количество отпускных дней в году у американцев 10, у европейцев от 30 до 40. Сокращается и количество праздников. Да и сами праздники стали настолько скучны из-за формализации человеческих связей вне работы, что многие предпочитают работать в праздники, чтобы чем-то занять себя, иначе им предстоит провести много часов перед телевизором, переходя с одного канала на другой.

В XIX веке страх перед Богом заставлял американца-пуританина находиться в непрерывном процессе служения богу - Работе.

Сегодня американец также служит своему Делу, правда, он не апеллирует к закону божью, он говорит себе, - «I should keep myself busy», я должен быть все время занят, как будто также, как и его далекие предки-пуритане, боится наказания небес.

Чем богаче становится общество в целом, тем больше энергии и времени необходимо чтобы приобрести аксессуары своего социального статуса и социального престижа - дом, машина, счет в банке. Чтобы соответствовать повышающемуся с каждым годом стандарту жизни и приобретать все, что связано с демонстрацией социального статуса, необходимо работать уже не 40, а 70, 80 или 100 часов в неделю, и сократить до абсолютного минимума часы, отведенные для самой жизни.

Необходимо безостановочно двигаться вверх, необходимо подниматься с одного экономического уровня на другой. Остановка означает поражение. Нельзя быть привязанным к какому-то одному месту, нужно двигаться вперед, иначе богатство, всегда лежащее где-то впереди, останется недосягаемым. Но для чего нужно богатство. Для того чтобы создавать все большие богатства. Цель - сама деятельность в создании богатств, в конечном счете, само движение и есть цель.

«Работа для американцев главная радость жизни, в работу они превращают и отдых... Если они путешествуют, то делают пять, шесть сотен миль в день, останавливаясь только, чтобы сделать фотографии, и узнают о том, где они побывали, только когда дома рассматривают фотографии. Если они занимаются спортом, то вкладывают такую энергию, которая может убить лошадь», - пишет английский социолог Горер.

Cпорт воспринимается как форма труда, в нем, также, как и в работе, ставятся определенные задачи, которые должны быть выполнены в обозначенные сроки, и разрабатывается наиболее эффективная методика. Американец подсчитывает сколько миль, за какое время он прошел, проехал, проплыл, какое место занял и, готовится к тому, чтобы в следующий раз пройти, проплыть, проехать быстрее за меньшее время. Особое место занимает марафон, который проводится на всех уровнях, в графствах, городах, штатах и интернациональный марафон в Нью-Йорке. Движение - главная ценность национальной культуры, тот не американец, кто не стремится двигаться в физическом и социальном смысле вперед, вверх к новым победам.

Эта жажда движения слышна в балладах Элвиса Пресли, Боба Дилана и Керуака, главный мотив народной, фольклорной музыки, country music – дорога.

Многие улицы американских пригородов являются хайвэями, бесконечные прямые линии дорог создают ощущение бесконечности – они ведут к другим дорогам, к другим хайвэям, и это дороги в никуда.

Американец находится в постоянном движении - ремонт дома и машины, улучшение газона перед домом, поездки на машине, часто без какой-либо определенной цели, и многочасовой гипноз калейдоскопа образов на телевизионном экране - эрзац движения.

В повседневном американском словаре очень мало пассивных форм, скажем, слово загорать - это пассивная форма, в американском лексиконе она превращена в активную, «I work on my sun tone» - я работаю над красивым загаром. Я не общаюсь, а делаю контакты, - «Make contacts». Даже проституция утратила свои пассивные формы. Когда-то проститутки считались пассивными «жертвами общества» и, действительно, они были пассивными жертвами обстоятельств своей жизни. Сегодня проститутка – это business woman, она, одновременно, и товар и индивидуальный предприниматель, она работает, действует. Сам термин проститутка, сменился на другой – sex worker, т.е. работник секса, человек действия. Любая деятельность получает общественное признание, если она приносит высокие доходы, а работница секса, получающая от 300 до 1000 долларов за час труда, не может не вызывать уважения.

Но, если даже труд, работа не приносит никаких ощутимых результатов, он обязателен для каждого, вне зависимости от принадлежности к определенному классу.

Антрополог Эдвард Холл: «Я знаком с дамой, главой одного из крупнейших книжных издательств. Она наследница огромного капитала, оставленного ей родителями. Тем не менее, она работает и работает тяжело. Она озабочена своим делом не только в рабочие часы, оно заполняет все ее время. Ее доходы от того, что она делает, выглядят жалкими крохами в сравнении с тем, что она уже имеет. Но другой жизни, жизни вне дела, вне действия, вне работы для нее просто не существует».

Смысл

Все социальные классы, снизу доверху, превратились в работников. «Категория работника не отменяется, а распространяется на всех людей», - писал Карл Маркс в XIX веке о будущем труда в общественных критериях.

Долорес МакКена, работавшая главным редактором трех крупнейших в стране издательств: «Вы следуете общепринятым меркам жизни - больше рабочих часов, больше денег. Затем обнаруживаете, что из вашей жизни исчезли друзья, семья, независимость, и сама работа все больше напоминает конвейерную линию. Вы пытаетесь начать иную жизнь, но, оставив работу, вы теряете не только престиж, ощущение власти, свободу в финансах, вы теряете свою личность, потому что она определялась окружающими и вами самими через вашу должность и ваши заработки. Оставив работу, вы теряете себя. Для того чтобы решиться на такой шаг надо обладать железной волей - это почти героический акт, окружающие воспринимают ваше решение, как вызов обществу, как предательство основных общественных ценностей. Вы ставите под сомнение идеалы и мечты миллионов - престиж, власть, деньги» .

С начала 70-ых годов, все население Америки, в независимости от принадлежности к социальному классу, стало носить джинсы. Традиционно джинсы носили ковбои, фермеры и шахтеры, джинсы были знаком принадлежности к рабочему классу, пролетариату и отсутствия привилегий. С 70-ых годов джинсы стали повседневной одеждой для всех классов, олицетворяя единое для всех содержание жизни – труд, и гражданское бессилие, когда-то характерное только для пролетариата. В определенном смысле, Америка стала бесклассовым обществом, она создала один класс – класс работников.

В Советской России все классы также должны были превратиться в один класс – рабочий. Все виды деятельности стали пониматься как работа. Существовали работники науки и работники театра, работники кинематографа и работники эстрады, музыкальные работники и мастера слова. Сталин, в своих обращениях к советскому народу, начинал свои речи словами «Работники и работницы...».

«Только те, кто работает и полезен для общества, должен жить, остальных следует уничтожить», - писал один из французских высоколобых.

Этой заповеди Сен-Симона буквально следовали в фашистской Германии и в Советской России.

Демократическое же общество использовало человеческие ресурсы более экономично. Алексис Токвиль писал в 1836 году: «Что ошеломляет в США, это не останавливающееся движение и постоянные изменения, но сама жизнь чрезвычайно монотонна, потому что все изменения и непрекращающееся движение ничего не меняют в содержании, в сущности самой жизни. Человек находится в движении, но это движение чисто физическое, внутри себя он неподвижен».

Токвиль назвал это вечное, не останавливающееся движение dread revolution - кружение на одном месте. Застывший, неподвижный внутренний мир нуждается в постоянной встряске, и движение, по крайней мере, создает иллюзию того, что что-то происходит. Движением, действием исчерпывается все человеческое существование, остановиться, означает перестать существовать.

Социолог Вилкинсон в своей работе, посвященной американскому национальному характеру, «The Pursuit of American Character», иронически отмечает - «Поражающую иностранцев динамику американской жизни можно определить формулой - «We getting nowhere fast», мы очень быстро движемся в никуда».

Олдос Хаксли увидел еще в 1921 году, когда труд начал превращаться в единственное содержание жизни, не только в США, но и в Европе и России: «С раннего детства людям будут прививать мысль, что счастья вне работы не существует. Власть имущие убедят массы в том, что они счастливы, только когда они работают, и, в тоже время, каждый из них свободен делать то что он хочет. А все что они делают, достойно и значительно. Самые жалкие из них будут чувствовать себя центром вселенной и, работая по многу часов в день, убежденные в своей значимости, они действительно будут счастливы, как человек никогда не был. Они пройдут через жизнь в убеждении, что это единственная, достойная человека форма жизни, и из этого счастливого дурмана не дано будет выйти никому».

Автор - выпускник Колумбийского университета, M.A in Cross-Cultural Understanding, M. E. in Information Processing. Руководил различными программами культурной адаптации русских иммигрантов в США в течении десяти лет. Проводит экскурсии по США и Канаде в течении 15 лет, написал несколько путеводителей по США и Канаде. Сейчас он готовит новую книгу – об американской мифологии.