В новом издании трехтомника «Мифы о России» Владимир Мединский развивает тему тысячелетия русской демократии. Как всегда - на широком историческом фоне.

Все знают, что демократия — это хорошо, а отсутствие ее — это плохо. Еще все знают, что в России демократии всегда не хватало, а вот в Британии и в США ее, наоборот, всегда было много. Просто завались.

И если вам поцарапали машину или за любимым сортом колбасы выстроилась длинная очередь, если вас обобрал гаишник или нахамили в ЖЭКе, то народ разводит руками: ну что поделаешь?!. Рассея-матушка... Это вам не Европа, понимаешь. Тут вам никто 300 лет каждый день газон у дома не стрижет.

В Англии «Билль о правах» когда приняли? Когда в русских лесах братья-поляне-древляне еще на деревьях сидели? То-то!

А Конституцию США Франклин, Вашингтон и этот Линкольн, как его, Абрам Абрамыч, в каком году написали? Ту самую Конституцию, со всеми поправками и гарантиями свобод, по которой и сейчас живет Америка — уже более двух веков?

Не в том ли самом году, когда русская Салтычиха своим крепостным девкам собственноручно кости ломала и зубы передние выдергивала щипцами, дабы своими белоснежными улыбками ее, Салтычихину красу не оттеняли...

Что скажете?

Нашей Конституции и 15 лет не исполнилось, так ее уже менять хотят: то двух сроков для Президента как-то слишком мало, то субъектов Федерации как-то слишком много.

Вот потому и жизнь у нас такая.

В ЭТОЙ стране. Ни колбасы, ни дорог, ни свободы. Пробки, вонь, грязь. Улицы солью посыпают, вот опять — подошва у ботинок отвалилась. Рассея-мать ее... Откуда здесь быть свободе и демократии.

...Вот только понять бы еще для начала, что же за «зверь» эта самая демократия?

Сегодня исключительно модно обличать современную Россию за полное отсутствие демократии. Делают это не только наши и не наши политики (им это по работе положено), но и бизнесмены, такие как Великий борец за финансовое благополучие всех народов мира Джордж Сорос, и политологи, такие как Збигнев Бжезинский, и историки, и ученые.

С учеными особенно интересно. Например, крупнейший и, главное, известнейший специалист по России Ричард Пайпс пошел дальше всех: он «уличил» Россию в том, что в ней никогда вообще демократии не было. Такая уж страна оказалась неподходящая для базовых ценностей демократии и свобод. В ней, цитирую, «царское правительство в ответ на соответствующие нападки разработало административные методы, явно предвосхитившие методы современного полицейского государства». Для России характерна не демократия, а «бюрократическо-полицейский режим, который по сути дела пребывает у власти и поныне».

При желании – а такое желание постоянно жжет наших внешних и внутренних критиков, будто они съели тройную виагру, не назначив свидания, – словам Пайпса можно найти подтверждение в исторических источниках. Вот, например что пишет британский путешественник Джеймс Александер про 1829 год…

«В России, с ее деспотическим правлением, для поддержания существующего порядка необходимы сильная полиция и всеобъемлющая система шпионажа», - но вот что интересно далее: «…я могу засвидетельствовать превосходные качества русской полиции. Вообще, русские – большие мастера всяческих уловок, а уж полицейский агент – это настоящая лиса. Он способен принять любой облик, чтобы достичь своей цели: иногда это - крестьянин в лаптях, иногда – исправный солдат, иногда – коробейник. Одним словом, русский полицейский офицер может надеть любую личину. Так многие русские собирали информацию в Константинополе под видом моряков или мелких разносчиков».

Любопытно, правда? Совсем другие акценты. Разве мы бы не хотели сегодня, чтобы российская милиция получала от британцев столь же лестные оценки?

Но главное - на самом деле Александер здесь пишет не о полицейских внутренних, а о военной полиции, оперативной разведке. Хотя он же описывает множество случаев эффективности полицейских будочников, которые быстро ловят воров, мошенников, и он неоднократно сталкивался с тем, как прямо по горячим следам кражи раскрывались.

Но Пайпса, естественно, не интересует борьба с преступностью. Его интересует борьба с Россией, ее «бюрократическо-полицейской» историей.

Пайпс четко объясняет, что именно по этой причине «в отличие от большинства историков, ищущих корни тоталитаризма XX века в западных идеях, я ищу их в российских институтах».

Россия — не только родина слонов, как учили нас наши партийные агитаторы и пропагандисты, но и Родина, по Пайпсу, Гитлера, Муссолини, Пол Пота и того африканского царька, который в конце XX века закусывал свежей человечиной.

Только вот беда! Гарвардский профессор и глава Центра исследований России, любимый советник нескольких американских президентов, Ричард Пайпс ничего не говорит о самом главном: о том, что же такое демократия?

То есть обвинения есть. А вот нормального определения — в чем собственно состав преступления — нет.

И Карл Поппер, непримиримый борец за «открытое» общество, ничего не говорит о том, что же это за общество такое. В его двухтомной книге про «открытое общество» сделан суровый вывод: в России общество плохое, «закрытое». Но никакого определения демократии и открытости — нет.

И Джордж Сорос ничего о демократии не говорит! Хотя Сорос даже основал в России Институт «Открытое общество» (Фонд Сороса): для борьбы за демократию.

В своей книге о деятельности этого фонда он пишет: «Я представляю себе открытое общество как общество, открытое улучшениям. Мы начинаем с признания нашей собственной погрешимости, которая распространяется не только на наши умственные построения, но и на наши институты. Нечто несовершенное может быть улучшено путем проб и ошибок. Открытое общество не только допускает такой процесс, но реально его поощряет, отстаивая свободу выражения и охраняя инакомыслие. Открытое общество предлагает путь неограниченного прогресса»4.

Смелый человек этот Сорос! В самих США находит изъяны. Но и он не дает определения демократии.

Так чего же конкретно все-таки у нас не хватает?!

Рафаэль. Афинская школа

Определение демократии, конечно же, существует. И существует этих определений великое множество. Первое из наиболее известных дал еще Аристотель (384–322 гг. до н. э.), и обычно его используют до сих пор.

Аристотель говорил о шести способах правления. Три способа одинаково хорошие. Это монархия, аристократия и демократия. Три способа одинаково плохие: тирания, олигархия и охлократия.

Три первые способа хороши потому, что они законные. Скажем, при демократии все граждане регулярно сходятся на площади для народного собрания. И дискутируют. Они коллективно принимают решения и выбирают должностных лиц в государстве для управления от имени народного собрания.

Три плохих способа правления плохи потому, что они, по рассуждению Аристотеля, незаконные, нарушают нравственные законы.

При тирании тиран захватывает власть силой и правит, опираясь на силу. Демократическая процедура постоянно прерывалась, к власти тираны приходили часто, особенно в эпоху разного рода экономических катаклизмов.

Однако слово «тиран» на греческом не несет негатива, оно означает не более, чем «хозяин», «лидер». Это сейчас оно отрицательно заряженное, а тогда значило как бы «национальный лидер». Вот так еретически выскажемся. При этом тираны себя очень часто показывали способными правителями. Приходя к власти в периоды кризиса и народного недовольства они должны были проводить реформы, приспосабливая власть к нуждам народа. И, что любопытно, при тиранах люди начинали как правило, жить легче. Однако потом тиран надоедал, его сбрасывали и опять возвращались к демократии. В общем, ничего нового. История в миллионный раз повторяется. Единственное отличие тирана от царя в понимании древних греков в том, что тиран не имеет наследственного или религиозного права на трон, он как бы самозванец. Интересно, кстати, когда окружение Сталина называло его уважительно «Хозяин», знало ли оно что обзывает тирана в глаза тираном? Почему-то мне кажется, что нет.

При олигархии власть захватывают немногие — опять же силой, не имея на это никакого морального права. Самый худший вид олигархии — плутократия, то есть власть денег. Плутократы подкупают народ, тем самым развращая его.

При охлократии власть принадлежит не достойным людям, а сброду. Охлос — это неорганизованная, дикая толпа. Демократию строят люди, имеющие собственность и работу. Социально и экономически состоятельные. Стоит допустить до политических процессов несостоятельных и безответственных, тут и демократии конец, все сметает волна безответственных решений, принимаемых безответственными людьми.

Аристотель вовсе не считал демократию лучшей формой правления. Сам он, по нашим представлениям, — придворный: происходил из семьи врачей при дворе македонских царей. В 37 лет Аристотель оставил Афины. По его мнению, демократия в Афинах на глазах вырождалась в охлократию. К участию в народном собрании были допущены нищие и безответственные люди. Колоссальным влиянием на собраниях пользовались демагоги — те, кто умел «водить народ».

Греки в целом, кстати, тоже не считали демократию самым лучшим способом управлять... Только одним из приемлемых, не более.

Здесь надо, конечно, упомянуть древнегреческого мудреца и политического деятеля Солона, который, как считает большинство исследователей, как бы «открыл законы демократии», используемые по сей день.

В старом древнегреческом обществе, до Солона, царили так называемые Законы Дроконта или Дракона - так звали высшее лицо, одного из старейшин, правивших иногда. Отсюда выражение «Драконовские законы». Эти законы отличались потрясающей свирепостью, дикой даже для того времени. Например, за самую незначительную мелкую кражу, например, за кражу пустого кувшина или яблока на рынке полагалась исключительно смертная казнь.

Согласно старому историческому анекдоту, когда Драконта спросили, почему его законы столь жестоки, он ответил: «Я считаю, что смерть – достойное наказание за мелкое преступление. За крупное я просто не смог придумать ничего другого». Вот таковы были принципы управления в древней – и милой, как нам сейчас кажется, – Греции.

Солон ввел другую систему управления, сильно расширив полномочия собрания граждан, обеспечил систему народного голосования, фиксацию законов – их вырезали на деревянных табличках и выставляли на всеобщее обозрение – и так далее. Конечно, система не была безупречной, но это был колоссальный прорыв в самоуправлении. Правда, законы Солона распространялись только на свободных людей. Ему приписывается известная фраза: «Все греки должны быть равны и свободны, и у каждого должно быть не меньше пяти рабов». По сути, это точно передает социальные воззрения той эпохи.

Еще один важный момент, который надо обязательно отметить: уже тогда, во времена т.н. «солоновской демократии», неучастие граждан в выборах и общих собраниях неизбежно вело к тому, что афинянин лишался - частично либо полностью – своих гражданских прав. Солон был уверен, что жители Афин не имеют права быть инертными и безразличными, когда речь идет об общем благополучии, процветании родины. Политическая пассивность, неявка на народное собрание, систематическое неучастие в выборах сурово наказывались древнегреческими законами – вплоть до изгнания.

Аристотель не идеализировал демократическую систему, которую пытался создать Солон. И поклонником демократии не был, полагая, что она рано или поздно вырождается в так называемую охлократию – власть черни, власть толпы.

Античная демократия — это своего рода строй-предшественник для современных убежденных демократов. Но это мнение скорее идеологическое, чем научное.

Вы спросите: почему?

Очень просто: потому что античная демократия была совершенно иной, чем сейчас.

Она была НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ. Это означает, что гражданин сам приходил на площадь народного собрания и сам напрямую выбирал должностных лиц.

Греки жили маленькими общинами — полисами. Правила жизни в полисе назывались политией, откуда и пошло слово «политика». Численность граждан полиса колебалась в пределах нескольких тысяч человек. Древнегреческий город — это, конечно, звучит гордо. Красиво. Но по нашим представлениям, это село. Такой большой аул. Граждане лично знали друг друга и как соседи, и как участники общих дел. Они понимали, кого имеет смысл выбирать.

Это был очень маленьний мир. Весь полуостров Пелопоннес – 21,4 тыс. квадратных километра, где все множество греческих государств находилось на территории в два с лишним раза меньше Московской области (47 тыс. кв. км).

Средний город-государство занимал площадь не более 200 кв. км. При этом каждый полис рассматривал жителей других городов, хотя они и говорили на одном языке, как иностранцев. В каждом было свое правительство, свои праздники помимо общенациональных, свои традиции, коалиции этих городов или сами по себе постоянно воевали друг с другом. И вообще если посмотреть на Грецию того времени, то получался как бы современный мир в миниатюре.

Только два города-государства – Спарта и Афины – контролировали более-менее значительную территорию, ну не совсем смехотворную по российским меркам. Их можно было считать современными великими державами. Мир был биполярным :) Территория Афин и подчиненной им области Аттика составляла 3 тыс. кв. км. Это небольшой район Московской области. А территория крупного государства Спарты – это Лаконика и Мессиния, две области в период расцвета – была около 10 тыс. кв. км. Пятая часть Московской области, 2-3 района. То же касается населения. В период своего максимального расцвета Афины имели не более 100 тыс. свободных граждан. При этом только часть из них обладала политическими правами – 20-30 тысяч. Остальные были свободные, но без избирательных прав. И это в период максимального расцвета! Кроме того, в Афинах и в Аттике жило еще большое количество рабов – по разным оценкам, до 400 тысяч. Приблизительно по 4 раба на каждого свободного гражданина, впрочем, их там особо никто и не считал.

Для философов того времени – для Аристотеля, Платона – даже подобная численность населения представлялась громадной. И совершенно неуправляемой. Они полагали, что чистая демократия возможна только в небольшом городе-полисе численностью до 10 тысяч граждан. И действительно, большинство городов Греции имело тогда гораздо меньше 10 тысяч граждан, гораздо.

Правда, в Афинах в пору их расцвета число граждан достигло 40 тысяч... И демократическая система тут же перестала работать, мнения стали формировать профессиональные болтуны-демагоги. Правда, тогда в этом греческом слове не было ничего отрицательного. И самый, наверное, знаменитый из древнегреческих политиков - Перикл официально считался лучшим демагогом.

Однако маленькие города представляли собой весьма совершенные системы управления, которые стали основой для современных государств. Поэтому даже сегодня, когда мы говорим о политике, мы должны помнить, что это слово происходит от слова «полис». Эти люди действуют не в поле, не сельские деятели, а городские. Кстати, отсюда же произошло и слово полиция. Какое же управление без поддержания порядка?

Древние греки всегда дорожили своими идеалами самоуправления и считались свободными, даже если их «полис» представлял из себя небольшую деревеньку. Все равно самоуправлялся. Считался полисом, даже если им управляли по сути несколько свободных мужчин. А всю остальную часть населения составляли либо иностранцы, либо свободные люди без политических прав, либо рабы. Чувству внутренней свободы греков мы должны позавидовать.

Да и греческие цари того времени имели мало общего с восточным деспотами или абсолютными монархами средневековой Европы. Это были своего рода отцы народов. У них было собственное небольшое имущество, они пахали землю наряду с обычными гражданами, полностью отчитывались перед собраниями олигархов – аристократов - а функции свои выполняли, главным образом, во время войны - как военачальники.

Так что это была довольно идиллическая картина, которая не могла не привлекать впоследствии сильно романтизировавших это время поэтов и писателей…