В наше время, как и в прошлом, большие дискуссии вызывает вопрос: «Что является главной функцией государства?».

Кто-то отвечает, что главная функция государства – это обеспечение свободы. Это не так. Государства жили столетиями, обеспечивая максимальную несвободу. К примеру, величайшее государство в истории цивилизации – Римская империя. Оно просуществовало две тысячи лет, перетекая из республики в доминат, принципат и затем империю вплоть до падения Константинополя. И тысячу лет базировалось на рабстве, то есть максимальной несвободе.

Я уже не говорю о таком сакраментальном примере как США, где рабство было отменено позднее, чем в России было отменено крепостное право.

Кто-то утверждает, что основная цель государства – это обеспечение всеобщего благоденствия. На самом деле, ни одно государство никогда не обеспечивало благоденствия. Есть ряд стран, которые на протяжении своей истории декларировали обеспечение благоденствия для своих граждан. В частности, СССР. Но практика расходилась с теорией ровно на 180 градусов. Дальше всех в деле практической реализации обеспечения благосостояния для всех, подошел, наверное, Нестор Махно, у которого в конечном итоге тоже ничего не получилось, потому что обеспечивал он в основном себя и приближенных, а остальные действовали по принципу «кто сколько урвет». Декларация – это одно, а практика – это другое. И, объективно говоря, государство не может достичь всеобщего благосостояния.

Иногда можно услышать, что целью государства является защита собственности. Один из основных лозунгов противников нынешней власти заключается в том, что главная цель современной России как государства – это защита итогов приватизации. Честно говоря, с этим очень трудно спорить.

Однако и это, в исторической перспективе, вещь слишком локальная, чтобы являться главной функцией государства.

Но так в чем же она?

Если вы почитаете произведения одного из разработчиков теории государства - Аристотеля, то можете найти у него мысль, которая однажды удивила меня своей простотой и очевидностью. Аристотель говорит, что главная цель государства – это обеспечение справедливости в представлениях граждан о том, какой эта справедливость должна быть. Пока государство выполняет эту цель – оно живет. Когда государство перестает выполнять эту цель – оно умирает, деформируется, разваливается и т.д.

Если граждане свято верят в то, что высшей степенью справедливости является монарх от Бога, а 90% населения - рабы, и государство эти представления обеспечивает (защищает собственность, ловит беглых рабов и рубит головы всем, кто позволил себя плохо сказать о монархе) то такое государство будет стоять. Население верит, что так и должно быть, и государство будет стоять… ровно до той поры, пока эти представления об общественной справедливости будут сохраняться.

У Платона есть фраза, смысл которой заключается в том, что все греки рождены быть свободными и должны быть свободными, и у каждого грека должно быть не меньше шести рабов.

Можно вспомнить французскую монархию: монарх от Бога плюс Генеральные Штаты, которые постоянно забывают собирать. И это государство живет столетиями. Оно живет столетиями - до того момента, пока по совокупности общественная мысль не начинает изменяться. Будь это результат работы Вольтера, Дидро, Монтескье и др. Будь это результат дурного влияния английской буржуазии с их свободами или голландских купцов с экономическими свободами и биржами. Будь это результат слишком сильного обнищания крестьянства на фоне слишком большого обогащения правящей верхушки…

Главное же в том, что в результате общественная мораль меняется. Происходит это не за один год, происходит это постепенно, а в конечном итоге это все приводит к слому государства. К слому, который невозможно остановить до той пора, пока не восстанавливается психологическое равновесие. Пока народ не начинает полагать: то, на что мы, народ, вышли сейчас, – это и есть справедливое мироустройство.

Применительно к Франции такой слом закончился с установлением диктатуры Бонапарта. Кем был Бонапарт? Лейтенантом, корсиканцем, по-французски говорил с сильным акцентом. А что в итоге? Большая страна, все ее боятся и уважают, к тому же, он дал частную собственность на землю, свободы и гражданский кодекс – так Богу или Высшему разуму или в кого там еще верили оглушенные «либертой» и «эгалитой» революционные французы, - не важно - угодно, а, следовательно, справедливо.

Похожая ситуация сложилась в 1930-х годах в СССР, где в результате огромного комплекса факторов в обществе сложилось доминирующее представление, что такой порядок справедлив. Факторов действительно было множество: подавление инакомыслия, колоссальная промывка мозгов, определенные внешнеполитические успехи и постоянные внутриполитические преобразования, которые заставляли работать людей круглосуточно, и думать им было некогда. Была масса других вещей помельче, вплоть до успешной политики в области кино и до побед советских спортсменов.

В общем, в результате всего этого в СССР в обществе сложилось доминирующее представление о том, что такой порядок справедлив, а враги народа – это отщепенцы. Это представление еще больше укрепилось после Великой Отечественной Войны, после 1945 года. На этом стояла власть Сталина, а не только на заградотрядах и штыках НКВД. Потому что те же самые офицеры и солдаты НКВД тоже должны понимать, что такое справедливость, и верить в то, что они делают.

Много спорят о том, закономерна ли была Октябрьская революция. С одной стороны, старшее поколение всю жизнь учили, что она закономерна и явилась продолжением развития новых производительных сил, которые, как полагается, переросли старые производственные отношения. А с другой, если посмотреть, к примеру, на экономику 1913 года, то мы увидим, что она развивалась бешеными темпами, доходы населения росли - те, кто работал, жили лучше год от года. Если сопоставить цены, то тогда профессор в Петербурге жил гораздо лучше, чем сегодняшние петербургские профессора, а рабочий Путиловского завода жил лучше, чем рабочие английских заводов. Тогдашняя средняя зарплата петербургского профессора составляла 3000 рублей в год, а цена аренды большой профессорской квартиры (вроде той, в которой жил профессор Преображенский) составляла 500 рублей в год, то есть 15% от профессорской зарплаты. Сегодня ни один профессор себе не может позволить такой квартиры.

Парадокс: доходы растут, а на дворе - революция. Возможно, это случилось потому, что произошла трансформация понятия справедливости, и люди в массовом порядке стали считать, что все мировое устройство абсолютно не справедливо. Какая справедливость, когда с одной стороны Распутин, а с другой немка-шпионка на троне. Когда наших убивают, фронты трещат и т.д. Вдобавок ко всему большевистская и небольшевистская агитация.

Та же самая ситуация случилась и в СССР, он развалился от такой же трансформации понимания справедливости. Большевики пришли к власти в ноябре 1917 года, а с января 1918 года пришили к абсолютной монопольной власти. Фактически после разгона Учредительного собрания власть была ими узурпирована. При этом, несмотря на то, что существовало глобальное представление о несправедливости, десятки, если не сотни тысяч людей в течении многих лет шли на смерть во имя восстановления былых ценностей, будь то монархия, Учредительное собрание или что-то еще. Они считали, что новый режим несправедлив.

Нам представляли гражданскую войну в виде войны буржуев, кулаков и казаков за свою собственность. Это очень примитивное объяснение. Все у кого была крупная собственность, сбежали из России сразу же после февраля 1917 года. Основной костяк Белой гвардии составляли вчерашние юнкера, разночинцы, младшее офицерство, казачество, студенты и курсанты военных училищ. Те, у кого были какие-то ценности.

А если взять распад СССР: сколько советских офицеров объявили Ельцина узурпатором, подняли свои воинские части и ушили на Дон или куда-нибудь в Приднестровье? Не было ни одного подобного случая. Все только обрадовались распаду СССР или в лучшем случае отнеслись к этому с глубочайшим безразличием. Это означает, что СССР сначала умер в голове и в сердце людей - и только потом умер на бумаге. Этот строй и это общественное мироустройство уже считались несправедливыми.

Я веду к тому, что если вы готовитесь стать политиками и собираетесь формировать политическую систему, то надо всегда понимать и помнить одну простую вещь. У вас, у нас, у власти, у всего этого здания (лекция была прочитана в здании Госдумы. – Ред.), у соседнего памятника архитектуры из красного кирпича есть шанс на стратегическое будущее только в том случае, если удастся сделать так, что люди будут считать этот общественный миропорядок справедливым. Будут считать справедливым то, что есть сейчас. То, как живет власть. То, как живут они – простые граждане, и то, как в целом решаются их проблемы.

Можно довольно долго поддерживать состояние неверия людей в справедливость и держаться у власти, возможно даже держаться годами, но это нельзя делать вечно.

Как только ощущение несправедливости станет массовым и активным, никакая власть, никакой авторитет Путина и Медведева, никакой ОМОН и никакие чеченские отряды Рамзана Кадырова, брошенные на восстановления конституционного порядка, никогда не помогут.

В 1991 году во время августовских событий я был в Белом Доме, и мы видели своими глазами, что путчисты не могут его подавить не потому, что не было технической возможности. Силы защитников Белого Дома были ничтожны, я уверен, что роты автоматчиков свято верящих в свою правоту, хватило бы, чтобы арестовать Ельцина и разогнать толпу защитников. Но такой роты не нашлось, не нашлось ста человек, которые были бы готовы бросится на амбразуру, потому что все считали, что этот порядок несправедлив, Янаев управлять государством не способен, и вообще все надоело. Может быть, Ельцин будет лучше…

Так и им, и нам – защитникам Белого дома виделось справедливое устройство государства тогда, в августе 91-го. Как сделать так, чтобы оно считалось справедливым через 20, 30, 40 лет, решать придется вам.


На основе мастер-класса для слушателей «Школы российской политики»