За эту заметку на 13-й полосе уволили и репортера, и редактора

Запредельную чистоту положительного имиджа городской администрации охраняет мэр Абакана Николай Булакин. (За размещенный в городской газете рассказ о вопиющей несправедливости по отношению к ветерану прямо на празднике Победы 9 Мая уволены и репортер, и главный редактор! – НВ).

В номере от 19 мая газеты «Абакан» в рубрике «Особое мнение» журналист издания Мария Кидяева опубликовала материал о том, как на праздновании 65-летия Победы 9 Мая в Абакане ветеран потерял георгиевскую ленточку, служившую пропуском на импровизированные «фронтовые столы» под открытым небом. Без этой ленточки чиновники не пустили ветерана, наговорив при этом человеку с боевыми наградами на груди всяких гадостей. Случайным очевидцем стала журналистка газеты «Абакан» Мария Кидяева, о чем она и написала в своем материале. По тону статьи чувствуется искреннее сопереживание девушки чувствам ветерана.

24 мая глава администрации Абакана Н. Булакин вызвал к себе главного редактора газеты «Абакан» Всеволода Пименова и директора муниципального медиа-холдинга Дмитрия Чечурова. Обоим было предложено написать заявление об уходе. Пименов заявление написал. О решении Чечурова ничего неизвестно. Уволена была и Мария Кидяева. Карающий меч гнева городского главы прошел по всей вертикали медиа-холдинга. А пожаловался на журналистку якобы городской Совет ветеранов.

Отдавать участки земли под строительство опасного химического производства - тут совесть Булакина не мучает. А вот когда журналисты подконтрольных СМИ нарушили атмосферу всеобщего праздника, организованного под руководством градоначальника, да еще осмелились намекать на бездушие городских чиновников, так известно, кто виновен. Те, кто портит картину заботы власти о ветеранах. Не понимает, что организованные начальством праздники должны иметь только один итог: все счастливы.

А может, все к лучшему? Молодая журналистка не осталась безразличной к хамству чиновников. Ее за это уволили, и…она осталась честным человеком.

Автор - собственный корреспондент ФЗГ в Сибирском федеральном округе

Мы воспроизводим заметку из «Абакана» - это имеет смысл сделать из простой журналистской солидарности.

За чертой благодарности

Мария КИДЯЕВА

Этого я, наверное, не забуду никогда. Дрожащие старческие руки шарят по карманам и не находят. Не находят той георгиевской ленточки со знаком, без которой он не сможет сделать этот шаг. Шаг навстречу фронтовым товарищам, улыбкам, рукопожатиям, празднично накрытым столам. Всему тому, от чего его, беспомощного старика, отделяют всего несколько метров. А еще огороженная зона и куча разномастных сторожей на входе, в чьи функции входит отделять их, избранных, от всех остальных. И преодолеть этот кордон спустя 65 лет после войны для него было сложнее, чем перейти линию фронта.

Так случилось, что у меня никогда не было дедушек. И, собрав свою компанию уличной ребятни, мне нек кому было нестись с криком: «Де-да-а-а! Пусти нас в сад!» Меня никто не качал на руках, пока мама пропадала на работе, мне некому было чинить игрушки. И единственное, что я помню с раннего детства, когда малыши не слезают с рук родных стариков, - это черные, с густой проседью кудри и морщинки моего прадедушки, делавшего винтовки для фронта и пережившего смерть всех своих сыновей. Он наклонялся над моей коляской и долго-долго смотрел на меня, улыбаясь довольной стариковской улыбкой. Но и он прожил недолго. И дедушки мне всегда не хватало.

Не хватало возможности побаловаться с ним, посидеть на коленях, послушать сказки или просто истории из жизни. Не хватало возможности хвалиться его орденами и им самим, самым лучшим на свете. А потому каждый год 9 мая я выхожу на площадь, чтобы завидовать тем, у кого они есть. И порадоваться за тех, кто выходит на парад в орденах и медалях, для кого поют песни и накрывают столы на фронтовом привале. На той небольшой площадке, перед которой стоял беспомощный старик с трясущимися руками, на моих глазах пытавшийся доказать толпе стоявших там охранниц, что это он, он голодным и холодным, совсем еще молоденьким мальчиком прошел сквозь кровь и смерть, чтобы теперь остановиться перед ленточным ограждением. «Но ведь я ветеран, - повторял он срывающимся от беспомощности голосом. – Я воевал». Только никто его уже не слушал. «Мы всем ветеранам ленточки раздавали!» - отрубили командно-начальственными звенящими голосами охранницы. И он ушел. Он махнул рукой, сжал губы и поплелся прочь. А у меня сжалось сердце.

Слова любви и уважения, восторженно-фальшивые восклицания ведущих концерта о благодарности ветеранам за их подвиг так и остались на этом празднике просто словами и восклицаниями. Не имеющими ничего общего с реальной действительностью. Иначе, как объяснить то, что те, кого мы так чтим вслух и напоказ со сцены, там. Внизу у этой сцены, продолжают терпеть унижение и пренебрежение? Почему на свой собственный праздник эти люди должны предъявлять многочисленным сотрудникам разных органов и организаторам пропуск? И разве ордена и медали на груди сами по себе не должны служить им пропуском в любые двери? Почему вообще их фронотовой привал вообще огородили и оцепили, как резервацию? Или кому-то постороннему достанется ложка небогатой гречки из алюминиевой миски? А может, все это было для комфорта многочисленных ВИПов, красиво заседавших вместе с прошедшими в «резервацию» стариками? Так зачем же было ее оцеплять? Пусть бы раз в году показали свою максимальную близость к народу…

Я думаю. Думаю об этом и не понимаю. Не понимаю. Как такое возможно в такой праздник. И с такими людьми. Не понимаю. Как можно не поверить старичку. Грудь которого украшают медали. Не понимаю, как можно не любить его просто за одно это. А еще за то, что он остался на этой войне жив и кто-то может сказать ему то, что мне сказать некому: «Спасибо тебе, деда».

Но он остался там, за чертой благодарности.