ПРИКЛЮЧЕНИЯ РУССКОГО ГАРМОНИСТА В ЕВРОПЕ



Недавно в Волгоград после долгих скитаний по Европе вернулся уличный гармонист и знаток литературного французского языка Милош Арсиниевич. Как ясно по имени-фамилии, прадед Милоша был сербом, в Сербии и во Франции живут далекие родственники Арсениевича, но сам он считает себя коренным русаком-волжанином. В Европу же Милош попал так: французские родственники играли свадьбу в Авиньоне и, больше ради формальности, пригласили гармониста из загадочного «Сталинграда».



- Никто не ожидал, что я прикачу в Авиньон. Впрочем, свадьба была тоскливая, французы пили как птички. Коньяк, считай, я в одиночку весь употребил, – рассказал путешественник. – Достал гармонь, только мехи разворачивать: ан нет, «культурная программа» закончилась, гости засобирались домой. Пожил я у четвертьюродного племянника Бранко несколько дней, думаю, дай попутешествую, благо виза еще не скоро заканчивается. Может, подработаю со своей гармошкой с бубенцами.

Поздно вечером, после прощальной посиделки с родственниками, побаловавшись молодым французским вином, Милош засобирался в путь. Бранко даже вручил ему транспортное средство – крохотный раздолбанный мотороллер «Ямаха».



«Ничто не выдавало русского шпиона…»



- Я взял путь на испанскую границу, – продолжил Милош. – Качу по буколической, провинциальной Франции: ночь, тишина, виноградники с обеих сторон дороги. Дорога, кстати, крайне узкая. Вдруг через некоторое время сзади пристраивается одинокая машина и начинает мигать фарами: посторонись. Я бы рад, но вино и нулевой опыт вождения не позволяют. Сворачиваю направо – едва не падаю в канаву, налево – влетаю в виноградник. Мечусь по дороге как ошпаренный цыпленок. Уверен – будь за рулем машины благородный француз, он бы стерпел малую скорость «Ямахи» и мои выкрутасы. Но водитель оказался немец, турист. Этот «герр» немедленно набрал телефон полиции.

Вскоре на перекрестке, подвывая сиренами, дорогу Милошу перегородили две машины сельской жандармерии. Мотороллер хмельного русича с грохотом вписался в дверцу ближайшего авто. Милоша подняли, обыскали, вытащили из кармана паспорт.

- Представь шок жандармов: ночь, глухая деревенская Франция, по дороге на таратайке мчит пьяный русский, с гармошкой за спиной! Полицейские снова меня тщательно осмотрели на предмет наличия автомата ППШ на груди, парашюта, полевой рации и прочего. К счастью, как в анекдоте – «более ничто не выдавало во мне русского шпиона».

До срока истечения визы Милоша оставалась еще две недели, обвинить «русо туристо» в вождении в нетрезвом виде жандармы не могли – на мини-мотороллер прав не требуется. Единственно: с утра педантичный сержант, со сладкой улыбкой садиста, в течение часа отчитывал Милоша за помятую дверцу служебного авто. Тот только сжимал руками раскалывающуюся голову, лепетал «Ви, ви, мсье», и умолял дать закурить.



Россия, бандиты, пух-пух



- Денег у меня было ровно на поезд до Мадрида. Там, в русском баре «Казак» работали два моих волгоградских знакомых, Костя и Александр. Костя был барменом, а Санек с женой, наряженные в национальные костюмы, были обязаны плясать камаринскую и всячески создавать «атмосферу». Они здорово устроились: Александр иногда зарабатывал до 100 евро только калымных денег. Тут я приезжаю. Несколько дней, конечно, пили за встречу, гуляли по Мадриду. Заговорил я о работе: «Братцы-славяне, я тоже на гармошке наяривать умею, и водку по стаканам разливать. Устройте меня в свой бар! Хочу в Европе остаться».

Земляки насторожились. Намекнули, что гармонистов в Испании пруд-пруди. «Ты, – говорят Милошу, – французский язык знаешь как родной, так езжай обратно во Францию или в Бельгию, сдайся там в ментовку, будто политического убежища просишь. Пока с тобой разбираются, да бесплатно кормят, калымь деньги, как бродячий музыкант». Умный совет дали, насыпали в карман мелочь и вывезли на окружную мадридскую дорогу. Дальше предстояло добираться автостопом.

- Часа три я плавился на сорокоградусной жаре, пока меня не подобрал испанский дальнобойщик. На помеси всех европейских языков мы объяснились. Оказалось, он гонит фуру как раз в Брюссель. «Как повезло, думаю! – рассказывал Милош. – Он еще принял меня за француза. Едем, слушаем по радио передачу – «Реал-Мадрид» с кем-то играет и, проклятье, проигрывает 1:0! Водитель разъярился, на меня – зырк. «Дай, говорит, свой паспорт. О! Россия, мафия, бандиты, пух-пух! Выходи, мне не нужны неприятности». Высадил меня у города Виттория.



«О, мой бедный русский друг!»



Еще несколько часов мучений на испанском солнце, и Арсиниевича подобрал возвращающийся с пляжей француз, служащий в компьютерной фирме, некий Пьер. Тот сразу уловил легкий акцент незнакомца. Недалеко от границы и Пьер потребовал, чтобы Милош выметался из машины. «Ты русский бандит? – спросил он. – Приехал грабить европейцев?»

- Знаешь, как обидно? Мало того, что он не поверил в мое миролюбие, так еще в Европе принято давать автостопщикам мелочь на прощание, «на кофе», а этот Пьер не дал. Тут уж я обозлился! У него в салоне на панели лежали несколько евро. Я глянул французу в глаза и строго сказал: «Все, урод, шутки кончились. Я деньги возьму?» Не дожидаясь ответа, сгреб деньги. У того лицо вытянулась – «Бери, бери!» Точно: если бы я в тот момент потребовал кошелек, он бы и его с радостью отдал, так испугался русского «бандита». Границу я пересек пешком и так снова оказался во Франции.

Вновь подобрал Милоша французский «камьонщик» (от camion – грузовик). Он сразу потребовал от начинающего политбеженца паспорт. Подбросить до ближайшего к бельгийской границе города Лиля камьонщик согласился только после того, как подстраховался: отзвонился в полицию. Уже в Лиле, в придорожном кафе, проникнувшись симпатией к осунувшемуся и небритому дикарю, водитель подарил Милошу 30 евро и телефонную карточку «Fransetelecom».

- Но как он это сделал! – обиженно воскликнул Арсиниевич. – Сначала патетически поднял руку, чтобы все дальнобойщики, что ужинали в кафе, на нас посмотрели. Потом с пафосом говорит: «О, мой бедный русский друг! Вот тебе деньги, пойди помойся и позвони друзьям в Россию».



С Ла-Манша на Родину



Евро здорово пригодились: на них Милош приобрел билет до Брюсселя на скоростной поезд TGV. В поезде менее престижного класса можно было попасть под паспортный контроль, а срок визы заканчивался.

В Брюсселе, прямо с вокзала Арсиниевич пошел в Offise des Etrangers – «Офис по делам иностранцев» и сдался властям. Показывая гармонь с облупившейся во время мотороллерной аварии эмалью, уверил бельгийцев, что он, прогрессивный музыкант, вместе с гармонью пострадал от рук волгоградских чиновников, и нет ему более места на родной земле.

- Что ты думаешь? Они меня определили на жительство в общежитие для маргиналов на речке Мез, во Фландрии, – пожаловался Арсиниевич. – До Брюсселя – сто километров, до ближайшего маркета – десять. Денег ни копейки не дают, даже на электричку. Как в таких условиях калымить? Перед кем на гармошке играть? Кроватей в общагу не завезли, спали на кафельном полу. Наркоманы и бельгийские бомжи днем куда-то все разбредались, собирались только к ужину. Скукота. Места там, правда, красивые – скалы, почти как в Крыму, и все подсвечены прожекторами.

- Жил в той общаге один русский, по кличке Будка. Как-то влетает в комнату: «Слышал, на днях двое украинцев на резиновой лодке Ла-Манш пересекли, и запросили убежище у англичан? В Англии нашему брату, «политическому», хорошо живется. Только попасть туда трудно». Так Будка и подбил меня на последний вояж по цивилизованной Европе. Ночью мы с ним вскрыли тент на английской фуре, влезли сами и гармонь втащили. Увы, фуру перед самым въездом в тоннель под Ла-Маншем просветили инфракрасным фонарем. Хитрая вещь – определяет, есть ли внутри груза живые объекты. Депортировали нас обоих на «историческую родину» без права въезда в Шенген на пять лет. А я и не жалею! В Волгограде, на привокзальной площади, впервые за много месяцев расчехлил гармонь, как резанул русскую-честную, так на душе и посветлело. За полчаса сто рублей насобирал, шутка ли?

И Милош торжествующе заулыбался.