Джона Коннели обычно помнят, как губернатора Техаса, которого ранили в Далласе в далеком 1963 году, когда был убит президент США Джон Кеннеди. Позже, при президенте Ричарде Никсоне, он занял пост министра финансов. При нем в 1971 году США отказались от свободного обмена доллара на золото. Рухнула бреттон-вудская система, которая в послевоенный период определяла международный валютный режим. Министр Коннели бросил тогда замечательную фразу, имея в виду партнеров: "Доллар – это наша валюта, но ваша проблема".

Возможно, те решения стали главными среди принятых в Вашингтоне за последние полвека и даже раньше. В результате доллар стал валютой международных расчетов, в его стабильности заинтересованы все, а США получили своего рода финансовую свободу, открывавшую чуть ли не безграничные возможности во всех сферах – военной, дипломатической и т. д. Все равно союзники и противники профинансируют и долги, и траты. Разве не это происходит сейчас, когда Китай и Япония, Россия с ее стабфондом и весь остальной мир покупают американские казначейские обязательства? Разве не это в том числе позволяет администрации бесконечно брать в долг, смело оплачивать и войну в Ираке, и восстановление Нового Орлеана после урагана "Катрина", и процветать с чудовищными дефицитами – бюджетным, торговым, платежным? "Benign neglect" (предложим русский образный перевод: "легкое пренебрежение") – так называют со времен министра Коннели отношение Вашингтона к своей денежной единице.

Нравится это или нет, но доллар стал международным мерилом цены. С позиции силы своей валюты США все эти десятилетия строили по ранжиру финансы друзей и врагов. В наши дни, если следить за потоком информации, то с американской точки зрения нет финансовой проблемы острее, чем заниженный курс китайского юаня. Мол, в долларовом выражении он слишком дешев, что делает вал китайского экспортного ширпотреба, идущего прежде всего в США, слишком доступным и сметающим с пути конкурентов. Китай на это давление не очень реагирует, медленно делая шаги навстречу, но очень уж маленькие. Возможно, тем самым он спасает экономику более технологически продвинутых, в том числе западных стран. Многие эксперты полагают, что более дорогой юань по отношению к доллару толкнет окрепшую китайскую промышленность к налаживанию выпуска более сложных и качественных изделий, на которых специализируются США и другие развитые страны, и к началу беспощадной конкуренции уже с ними...

Но растущая экономическая мощь Китая не позволяет ему (и еще долго не позволит) располагать такой денежной единицей, которая сможет не то что заменить, а хотя бы подвинуть доллар. Вызов "зеленому" пришел не с Востока, а с европейского Запада. Четверть века полной зависимости от прихотей американской валюты и валютной нестабильности побудили страны ЕС обзавестись единой денежной единицей – евро. После этого закончилась валютная лихорадка, от которой трясло то франк, то лиру, то песету. Закончились девальвации. Зона евро стала тихой финансовой гаванью. Постепенно в мире растет к евро доверие – обязательное условие успеха в финансовой сфере, увеличивается доля этой денежной единицы в золотовалютных запасах многих стран, постепенно она реально становится второй международной валютой. Это начинает касаться, правда, пока на словах, и святая святых – котировок нефти. Несколько лет назад в рамках энергодиалога РФ – ЕС впервые прозвучала идея о торговле нефтью между нами в евро. Последним по времени о котировках курсов нефти в евро заикнулся Иран.

Но и европейской валюте еще далеко до того, чтобы потеснить доллар в качестве международного расчетного средства, да и к стабильности путь не близок. В 1999 году евро был запущен по курсу 1,19 доллара за евро, в конце 2000 года он стоил всего 0,8 доллара, а к концу 2004 года достиг наивысшей пока точки – 1,36 доллара. Так что колебания продолжаются, и весьма существенные.

Положение евро осложняется тем, что при наличии общих критериев и Европейского центрального банка для надзора над ним в зоне евро нет единой экономической, налоговой и бюджетной политики, различается и структуру экономик стран-участниц, следовательно, у них меньше инструментов для влияния на обменный курс. Вот пример. Дорогая валюта удешевляет импорт и удорожает экспорт, это все знают. Но Германия вывозит много машин и оборудования в быстро растущие страны Азии и в страны – экспортеры нефти. Следовательно, для немецкой промышленности курс евро менее важен, чем для Испании, Италии и Франции. В их экспорте велика доля потребительских товаров, для которых крайне важен фактор цены! Отсюда – меньшая способность еврозоны к единой, согласованной и устраивающей всех валютной политике. Следовательно, с низвержением доллар еще придется подождать, если сейчас это вообще кому-нибудь выгодно: ведь богатство всех стран – от Китая до России и ЕС – хранится в долларах, которые снова пошли вниз… Но это, как любил говорить министр Коннели, уже "ваша проблема".