МИХАИЛ СВЕТИН О СОВРЕМЕННОМ ЗРИТЕЛЕ И УТЕРЯННОЙ КУЛЬТУРЕ



Декабрь с полным правом можно назвать месяцем легендарного советского и российского актера Михаила Светина. Во-первых, 11 декабря у Михаила Семеновича день рождения – ему исполнилось 67 лет. Во-вторых – и это тоже немаловажно – именно в декабре и январе фильм «Чародеи», где наш герой сыграл одну из знаковых ролей, демонстрируют по телевизору рекордное количество раз. Светин становится, можно сказать, своим и родным человеком для каждой семьи. В нынешнем году, кстати, исполняется 25 лет со дня первого предновогоднего выхода этой замечательной картины режиссера Константина Бромберга на экраны.



Сам Михаил Семенович в кино не снимался много лет – практически с тех пор, как «советское кино» кануло в Лету, уступив дорогу новому, российскому. Это «новое» моему собеседнику категорически не нравится – жестокое и бездушное. Хотя имеется исключение: в этом году Светин принял предложение от режиссера Романа Доронина и снялся в комедии «Парадокс». Это смешная история об уникальном городе физиков, которые давно уже изобрели все, вплоть до машины времени. Только стране их изобретения отчего-то не нужны.

Актер играет в картине в паре со своим другом и коллегой Эммануилом Виторганом, с которым играл в свое время, опять же дуэтом, в «Чародеях». В новом образе бывший «чародейный вагонный» предстает в сиреневом костюмчике и с окладистой бородой. Очень похож на старичка-лесовичка. Не сразу и признаешь известного артиста в таком виде!



«Чародеи» - не шедевр»



- Михаил Александрович, я не узнала вас в бороде! Как вам грим?

- Честно? Очень не люблю, когда бороду клеят на лицо. Неприятные ощущения. Но я стараюсь это внутреннее состояние дискомфорта перенести на моего персонажа. Он слегка ненормальный в итоге получается. Идеальный вариант для фантастического фильма.

- Вы сразу согласились на роль столь странного человека?

- Нет. Я уже давно не снимаюсь в кино. Я отошел от киноискусства вообще, можно сказать. Но когда ассистент режиссера позвонила и сказала, что в «Парадоксе» будет играть Эммануил Виторган, я согласился. Он замечательный партнер. Талантливый актер, прекрасный человек. Встретиться с ним на площадке снова, спустя четверть века после «Чародеев», – редкая удача.

- Как вам работается с молодым составом артистов? Не возникает желания слегка подучить, в чем-то поправить?

- Мне всегда легко и хорошо с молодежью и в работе, и в жизни. Юношеский пыл, страсть, стремление изменить реальность, улучшить мир – это такие прекрасные качества! Они мне очень импонируют. О том, чтобы учить молодежь играть, даже речи быть не может. Каждый играет в силу способностей, индивидуальности. Молодых надо поддерживать, вот что я вам скажу. Чтобы они завтра нас, стариков, перед своими детьми добрым словом вспоминали.

- Часто представители старшего поколения ругают молодых…

- Ну, а за что их ругать? За то, что – другие? Не такие, какими были мы в пору нашей юности? Я недавно говорил с одним актером, мэтром. Он сказал: «Нынче артисты плохо играют».

- Вы считаете, это не так?

- Каждый играет по-разному, опять же, в силу присущего ему таланта. Другое дело, школа уходит. Мастера уходят. Учиться профессии не у кого. Того уже нет, этого нет, а этот уже старенький… Последний фильм Рязанова «Андерсен» смотрели? Эльдар Александрович сказал, что больше снимать не будет – пора на пенсию. Данелия мало снимает… Да и зрители сейчас любят все больше фантастику, боевики… Не знаю. Я не люблю фантастику, но приходится «держать марку» фантастического героя. Из-за «Чародеев» как раз. Я так до сих пор не понимаю, почему всем так эти «Чародеи» приглянулись? Нормальный средний фильм. Хотя репетиции и съемки той новогодней истории вспоминаю с удовольствием. Наш режиссер, Костя Бромберг, давал шампанское тому, кто в сценарий внесет ту или иную придумку. И каждое утро вся съемочная группа приходила на смену с новыми идеями. Всю ночь думали, наверное! Все шутки, которые вы видите в «Чародеях», наши общие, коллективные. Режиссеры, с которыми я работал, к счастью, только приветствовали актерскую инициативу.



«Не интересно. Не смотрю»



- Сейчас, кажется, даже нормальные комедии не снимают. Хотя вроде бы написано на афише комедия. Но за два часа просмотра ни разу не засмеешься…

- Это ужасно, что сейчас творится. Все – актеры, режиссеры – на сто процентов убеждены, что могут сыграть и снять комедию. Легко! И снимают, и играют. Покажут задницу – ждут, когда зрители засмеются. И ведь смеются же!

- Значит, у нас глупые зрители?

- Да уж, уровень нашего зрителя внушает большие опасения. Очень легко воспринимают примитив. Посмотрели и довольны. Продолжают ходить в кино. Кровь литрами льется с экранов – в наших так называемых «современных боевиках». А зрители сидят, замерли от волнения. Ох, интересно!

- Вы не смотрели «главный фильм» нынешнего, 2007 года, – «Волкодав»? Вот уж где крови не литрами, а ведрами.

- Нет. Нет. Не смотрел. Мне неинтересно. Я не смотрю. На «Ночной дозор», помню, ходил в кинотеатр. Хватило меня ровно на десять минут. Потом я встал и ушел из зала. Кровь. Примитивно все. Но – в какой стране живем? В какой стране… (мрачнеет). Все зависит от культуры. У людей есть деньги, большие деньги. Они портят. Фильм можно снять легко: взял деньги, снял кино. Творчество уходит.

- Вы скучаете по тому времени?

- Я скучаю по культуре, которая была в то время. Конечно, народ не всегда был сверхинтеллектуальным. Но было стремление. Интеллигенция, творческие люди всегда были впереди, «творили эпоху». Сейчас интеллигентные люди где? Спились или уехали. Или бизнесом занимаются. А что делать? Зарплата актера в театре десять тысяч рублей. Можно на них жить? Это началось в девяностые годы – потеря ценностных ориентиров. Сколько-то мы еще будем выкарабкиваться из ямы?



«Я всё решаю сам»



- Если бы вам предложили снимать кино, вы какой бы жанр выбрали?

- Я бы трагикомедию снимал. Просто комедия мне не интересна. Я люблю, когда люди смеются и плачут одновременно. Уходят из кинотеатра взбудораженные, начинают задумываться о чем-то важном и вечном. Слезы ведь очищают.

- Но вас все-таки знают как комедийного артиста.

- Я ведь играл и не комедийные роли. Были фильмы-драмы в моей биографии. Просто их редко показывают. Они мне нравились больше. Я всегда старался играть в историях, где есть какая-то грустинка. В «Чародеях» мой персонаж ведь тоже не хохмач, не юморист. Он грустноватый, хоть и смешной. В театре я сейчас, кстати, от смешных ролей отказываюсь. Мне неинтересно тупо развлекать публику. Хочется сыграть человеческую судьбу. Например, персонажа, попавшего в горнило времени. Но пока такого сценарного материала нет.

- Часто ездите на гастроли?

- В последнее время мало. Очень дорого стоят гастроли. У нас все-таки Государственный театр. Поездка, выступления не окупают сами себя. Проезд, аренду зала – за все надо платить. Цены на билеты подскочат сильно. А ведь мы же не эстрадные звезды, чтобы загибать цену в полторы тысячи рублей, не голопузые девчонки, посмотреть на которых ходит молодежь. В наш театр самый дорогой билет стоит, по-моему, триста пятьдесят рублей.

- Что вас все-таки радует в жизни?

- Близкие люди. Семья. Ну и работа. В принципе, когда начинается процесс репетиций или спектакль уже на подходе – обо всем забываешь. Включаешься в процесс и играешь.

- На улице поклонники вашего творчества часто к вам подходят? Что говорят?

- Здоровья желают. Улыбаются. Пожимают руку, иногда просят сфотографироваться на память. Я не маскируюсь. Всегда с удовольствием общаюсь.

- Петербург любите?

- Я сроднился с ним. Памятники, набережные – это все мое, родное. Там можно отдохнуть, погулять, напитаться энергетикой. Я живу в Ленинграде, по старому его называю «Ленинград», уже тридцать семь лет. Особенно летом город обожаю.

- Хотя наверняка у вас была не одна возможность перебраться в Москву!

- Не то что «возможность». Меня умолял Марк Захаров, режиссер «Ленкома», чтобы я пришел работать в его театр. Давал мне квартиру. Готов был принять в труппу театра и мою жену. Говорил: «Я беру вас с женой, не глядя. Вы будете играть, и играть много». Гончаров покойный приглашал меня. Тоже давал квартиру. Правда, тут про жену разговора не шло. Но я не захотел. Зачем? Я уже прирос к Петербургу.

- С женой не советовались насчет переезда?

- Нет. Я в семье все решаю сам. Я главный. А остальным домочадцам остается принять мое решение как данность.