На телеканале «Россия» идёт давно заявленная премьера сериала «Исаев». Юный советский разведчик Владимиров-Исаев, он же будущий Исаев-Штирлиц, противостоит «гидре контрреволюции», не позволяя грабить разрушенную республику. Национализированные драгоценности должны пойти на спасение голодающих, а не на тёмные дела белоэмигрантов. Вражеские разведки и внутренние враги-расхитители получат по рукам. Критики пока что, главным образом, указывают на исторические ляпсусы фильма и на его слабину в сравнении с предыдущей работой постановщика Сергея Урсуляка – с нашумевшим сериалом «Ликвидация». Но дело, на мой взгляд, и дело прискорбное состоит не в том, что снят очередной костюмный детектив с несообразными эпохе словечками и вещами, а в том, что с экранов к нам «входит череп Командора». Как любят выражаться криминальные журналисты, «круг замкнулся». Если раньше через отрицание Сталина, МГБ, НКВД и ГПУ наше общество пришло к отрицанию Ленина и ЧК, то теперь, через и вправду неоднозначных смершевцев, через «гламурный НКВД» всяческих «Александровских садов», через «Сталин-live» мы вернулись к дивному чекисту Глебу Бокию, верному соратнику рыцаря революции Железного Феликса.

Зачем же было вновь экранизировать роман Юлиана Семёнова «Бриллианты для диктатуры пролетариата», по отношению к «Семнадцати мгновениям» написанный задним числом и давно забытый, как и первая постановка по нему? Чтобы второму каналу посоперничать с первым, дав ответ на громкого «Адмирала»? У вас – неизвестный широкой массе Колчак, у нас – мало-известный юный Штирлиц. Но фильм-то получается о Штирлице, который вместе с Бокием (конспиратором и шифровальщиком, а в жизни по совместительству – извращенцем и палачом) только что прикончил колчаковское сопротивление в Сибири и теперь (под началом этого многостороннего человека) борется с белой эмиграцией в Эстонии. Однако пойдём по порядку. На вопрос «зачем чёрт дёрнул?» можно отвечать на многих листах (сам режиссёр уже объяснил, что это произошло случайно). А формально ответить на вопрос «зачем?» нетрудно: есть горячая потребность продолжить национальное бытие в развитии национального эпоса, есть успешный киноколлектив, подвизающийся на создании новых героев, есть и народный герой Штирлиц.

Только вот новый Штирлиц, если призадуматься над его карьерой, ока-зался таков, что уповать остаётся на провал «Исаева». «Ликвидация» – фильм несколько затянутый, но захватывающий и талантливый (о морально-идейной стороне дела поговорим ниже). «Исаев» – фильм, снятый талантливым режиссёром «Ликвидации», с актёрами, что известны сами по себе и как исполнители ролей в ней же. Именно за счёт эффекта узнавания новый фильм особенно притягивает (и лучше бы этого незаслуженного притяжения вовсе не было).

Признаться, обещанный блокбастер превращается в обычный «иронический» детектив, где цинизм действия оттенён цинизмом шуток. Зритель ждёт: кто ещё повесится в клозете, кого ещё ударят кастрюлей по голове. Не скажу про исполнителей первых ролей, но вот Сергей Маковецкий, в «Ликвидации» блистательный, заставляющий зрителя не только хохотать, но и плакать, в «Исаеве» просто жалок – не герой Маковецкого, истеричный писатель, а сам актёр. Ему бы применить силы к какой-нибудь серьёзной картине из той эпохи, сыграть пошляка-мародёра в «Невзорове» или создать по-настоящему трагической образ, не теряющийся в размашистой «Гибели империи», – но признанный актёр зачем-то глумится над интеллигентами-эмигрантами.

Получилась этакая современная версия «Короны Российской империи», где белых выставляют оранжевыми, а красных – белыми и пушистыми. Что ещё хуже, если создатели «Короны» и ей подобных фильмов играли, в общем, абстрактными для зрителя образами «наших» и «гадов» (и нередко посмеивались над этой предписанной оппозицией), то нынешняя «Песня о Бокии» бьёт в воспалённый нерв. Публика невольно отождествляет «молодую советскую республику» с нынешней обиженной и неустроенной Россией. Всё как будто узнаваемо. Россия – мрачная, дикая, чёрно-белая. Это тяготеет над ней то ли разруха недавней смуты, то ли «тяжёлое наследие старого режима» (каждый волен выбрать бóльшее зло из двух). По границам щетинятся «маленькие, но гордые республики» – отложенцы-лимитрофы, где базируются озлобленные эмигранты и штаб-квартиры иностранных разведок. (Что особо напрягает, главный неприятель Исаева, герой Михаила Пореченкова граф Воронцов – одно лицо с монструозным фашистом Кречетовым из «Ликвидации»). Внутри страны безобразничают изворовавшиеся чинуши, безграмотные и толстомордые, наглые до помрачения рассудка. Даже полпредство РСФСР в Таллине названо «посольством России» (тут бы вспомнить настоящих «послов Советского Союза» той поры – Войкова, Коллонтай, Воровского, увековеченного в статуе по прозвищу «Ша, дипломат идёт!»). Доблестные чекисты-дзержинцы сражаются с коррупцией и вражескими происками, защищая ценности, нужные не то для спасения страны от голода, не то для нанотехнологического прорыва. Как может догадаться сегодняшний зритель, чекистам, Бокию со Штирлицем, трудно, ибо нет ещё Сталина, который навёл бы ужас на зарвавшихся мироедов и покончил бы с гадючьими гнёздами в ближнем зарубежье. А что Сталин, в конце концов, расстреляет Бокия (в жизни) и посадит Штирлица (в романе) – так это совсем другая история.

Независимо от художественного уровня и от исторической достоверности семёновских романов об Исаеве, известность и общественная значимость оных – поросшее быльём ничто в сравнении с единственным фильмом, снятым Татьяной Лиозновой по «Семнадцати мгновениям весны». За ключевое участие в сотворении кино-Штирлица Юлиан Семёнов, конечно, заслуживает всяческих посмертных почестей и внимания к своему творчеству.

Однако нельзя не понимать: любимый писатель андроповского КГБ Юлиан Семёнов – мифотворец особой породы, что кристаллизовалась в застывающей лаве затяжной русской революции. В 60-80-е годы этот сорт людей, россокоммунистов, неосменовеховцев, по мере цензурных возможностей и собственного разумения пособил стране хоть как-то выбраться из гущи ленинско-сталинского морока. В данном случае я говорю не о конкретных глубинных убеждениях того или иного писателя, режиссёра и т. д., но о том, что в открытом творчестве тогдашних деятелей культуры, если они были хоть сколь-нибудь разумны и талантливы, тема Родины перебивала тему, обозначенную в советском гербе: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Тогдашний красный патриотизм был сродни добродетельному язычеству. Язычник не поклоняется Молоху – уже добро. Ныне же тот красный патриотизм, выросший из сорокалетнего страха и полувекового вранья, замешанный на мифах о благородных «нормах» Ленина и Дзержинского – не просто шаг назад, а шаг в пропасть. Можно жить горбатым, сухоруким или колченогим, но пришить назад отсохший и отпавший член – затея самоубийственная. Кончится она гангреной.

Года четыре назад некий красноватый критик в «Литературной газете» сетовал, что теперь-де в каждом фильме действует положительный жандарм или безукоризненный царский полицейский, это-де оскорбляет немалую часть общества, а мы-де за правдоискательством уже лишились половины страны… (Правда, критик упускал из внимания, что телевизионные «царские сатрапы» охраняют общественный мир по большей части от одержимых, кои в советское время считались не героями, а провокаторами и авантюристами). Как ни странно, с этим автором сегодня соглашаются люди, считающие себя белыми: мол, есть уже довольно белой правды, давайте же ради гражданского согласия дадим слово красным!

Но не к согласию ведут такие проекты, как «Исаев», а к подлинной шизофрении – к расщеплению гражданского сознания, и без того не умеющего понять, что же такое страшное произошло с Россией без малого век назад и в чём таком неуютном мы живём по сию пору. Говорят: «Пускай по первому каналу идёт «Адмирал», белая правда, а по второму – «Исаев», красная правда». В Америке, мол, тоже бытует одновременно и правда Севера, и правда Юга. Да, миф северян (довольно лохматый от восторженного вранья) худо-бедно складывается с мифом южан в общеамериканскую правду. Однако неидеально высказанная белая правда «Адмирала» и «Гибели империи» не может сложиться с «красной правдой» «Исаева» или какой-нибудь «Волчьей крови».

Ибо «красной правды» нет. Есть мифология о революции и гражданской войне, созданная по большей части в не очень давнее, послесталинское время людьми, лепившими по романтическим канонам да с современной им натуры ту эпоху – полузабытую, безумно далёкую из-за гибели и раздавленности свидетелей. Не красных и белых рисовали создатели сей мифологии, а замечательных «наших» и отвратительных «не наших». Но натянутый на Россию красный Тришкин кафтан разлезся по швам.

Белая правда, неровная, трудная – это готовность бороться за Россию, полудикую, полубезбожную, ослеплённую глупостью, разъеденную предательством, где просвещённые хуже неграмотных, но за свою, за Родину, беззащитную перед разгулявшейся смутой и интернациональными лицемерами. Эта решительная убеждённость и сегодня отчаянно нам нужна.

«Красная правда» образца «незабываемого 1919-го» очень далека от правды Штирлица 1945 года и даже от правды Исаева, посланного в 1927 году в Германию. Далека она и от сменовеховского самообмана, коим несколько поколений русских людей примиряло себя с советской действительностью.

В части о приключениях Исаева-Штирлица за границей эпопея Юлиана Семёнова – фантастика, fiction, в том смысле, что повествует о вымышленных событиях, происходивших, в общем, в реальном мире. Похождения Владимирова-Исаева в Советской России – это ненаучная фантастика, non-science fiction, основанная на советском мифе о прекрасных большевиках-освободителях. Подобный Исаеву интеллигентный молодой человек мог в 20-30-е годы попасть на работу в советскую разведку. Однако сознательно выступать на стороне большевиков во время Гражданской войны в Сибири мог разве что Тухачевский. Двадцатилетний будущий Штирлиц мог вмешаться в дело против «отморозка» Унгерна, но не стал бы заместителем «отморозка» Бокия.

Да, народ и в 20-е годы уважал Красную Армию, но как армию, а не как красную; считал Советскую Россию своей страной, но «советы» (понимаем: партию) худо-бедно признавал из-за России, а не Россию из-за «советов». «Красная правда» революции и гражданской войны – это вылепленная много позже парафиновая масочка на большевистское мурло, вымазанное кровью несметных жертв. И ныне, при нашей застарелой неустроенности и угрожающей мировой расшатанности, правда может быть одной лишь белой: любовь к России, такой, как она есть, борьба за устроение в ней и против любой скверны, ей угрожающей. На новый самообман нет ни сил, ни времени.

Подобные «Исаеву» проекты усугубляют расщепление в обществе и в отдельных мозгах. Чего бы ни желали создатели сериала, у них получилась ещё одна провокация против шаткого гражданского единства. Вспомним, как в первые годы наступившего века обозначилось патриотическое согласие большинства россиян. Из претендентов на роль спасителей потерянного народа коммунисты и нигилисты превратились в маргиналов, мало кому интересных. Однако, словно разъяряемы вхождением жизни в колею, всяческие бесы принялись терзать хрупкое, чуть намеченное самосознание нации. Происхождение циничного гламура от облезлого нигилизма – тема для отдельного разговора. Патриотическое же ощущение постоянно проверяется на прочность новыми и новыми провокациями, то красными, то оранжевыми.

Совсем недавно патриотическое большинство состояло из немногих сознательных «белых» и большего числа людей, сохранявших некоторую красноту взглядов. Эти последние, воспитанные в советской вере, наследники вынужденных сменовеховцев, уже отвергли большевистское изуверство и застойное отупение, но ещё не признали окончательно коммунистическое завоевание России беззаконным, а советскую власть – не своей, не русской, а захватнической, как какую-нибудь монгольскую династию, терроризировавшую Китай. Оно понятно: в отличие от истерических кричалок нигилиста-русоненавистника, воззрение сознательного патриота на Россию вырабатывается в сложнейшем умственном труде; оный непомерно отягчён не только длительностью и всеохватностью большевистского засилья, но и возмущением, что вызвано вчерашним нигилистическим надругательством над страной и всё длящимися безобразиями. Теперь же общество, почти пришедшее к идейному согласию, разбивается, удар за ударом, провокационными выходками, невольными или злонамеренными. Уже в самых нехитрых и беззлобных вопросах и «новые белые», и «почти не красные» слышат одно и то же глумливое: «Ты за Сталина или за Гитлера?» Гнев – плохой советчик, и разъярённые «розовые» краснеют, а рассвирепевшие «белые» шарахаются на грязные обочины, приобретая самые непотребные цвета. Одни, считая себя белы-ми, готовы встать на сторону какого-нибудь горячечного интернет-движения «Евреи за Гитлера»; другие, считая себя русскими, готовы вступаться за Джугашвили и Дзержинского.

Предыдущий криминальный сериал Сергея Урсуляка – созданная во многом теми же людьми «Ликвидация» получилась, пожалуй, со всех сторон качественнее. Но к создателям фильма возникало несколько вопросов идейного характера. Слишком уж хладнокровное отношение авторов к насилию можно тем оправдать, что речь идёт о событиях куда более масштабных, чем в старом «Месте встрече...», часто сопоставлявшемся с «Ликвидацией». Ведь в Одессе 1946 года подполковник угрозыска Гоцман и военные контрразведчики противостоят и воровскому террору, и вылазкам вчерашних коллаборационистов. Тем не менее, показанная в фильме Урсуляка свирепая чрезвычайщина одесских властей во главе с маршалом Жуковым производит двойственное впечатление; кажется, будто авторы не столько хотели показать непривлекательную правду того времени, сколько просто действовали по сегодняшней установке: «наши» могут себе позволить «беспредел».

Главное же, что в «Ликвидации» «наши» нарисованы отлично, а вот главный враг то ли фантастичен, то ли не выписан до конца. Гоцману противостоит «оборотень в погонах», бывший гитлеровский диверсант Кречетов, наладивший связи с бандеровцами и западными спецслужбами и готовый спровоцировать украинское подполье на безнадёжный захват Одессы, лишь бы дать пример антибольшевистского сопротивления. В фильме, пожалуй, не даны толком ни предыстория Кречетова и работающих с ним русских переметчиков, ни взгляды их во всём безумстве и безнадёжности. Кречетов правдоподобно показан чудовищем, но таких чудовищ порождает любая война, любое острое общественное противостояние. Тут всё же случай особой остро-ты, и если уж ставить зрителя перед конфликтом такого накала, запредельно-го и для героев и для зрителя, то не следует искушать последнего недоговорённостями. Заводя речь о трагедии революции и войны, не надо бояться быть дидактичным. Покуда сложная система оценок не проставлена, лучше не пускать дело на самотёк. Да, зритель отнюдь не глуп. Но и конфликт отнюдь не прост. И общественная значимость его осмысления не прощает упущений.

Найди авторы способ с равной доходчивостью доказать, что Кречетов (как, допустим, и солженицынский дипломат Володин) взялся бороться за несомненно правое дело методом несомненно низким, бесплодным и гибельным – такое представление трагедии было бы удачей. Но даже к такой творческой удаче наше общество ещё не готово. Революция, сталинизм, Победа – в отношении к этим вопросам убийственный сумбур в общественном мнении лишь нарастает. Образы, подобные Кречетову и даже Володину, только запутывают общество. Но сюжет «Круга первого» довольно просто истолковать, представив всех героев жертвами кошмарной системы (неправы и жалки и Володин, и марксист Рубин, и ставший тюремщиком инженер Яконов; жалок и сам Сталин – тоже заключённый в своей полуземшарной тюрьме).

Авантюрная же «Ликвидация» – произведение неизбежно более популярное, чем разрекламированная работа Глеба Панфилова по «Кругу». Получается, что в фильме, рассчитанном на широчайшую зрительскую массу, акценты расставить ещё сложнее, чем в истории с изменой Володина. Из «Лик-видации» для этой самой зрительской массы следует, что сталинские спец-службы – это непогрешимые «наши», а любой, кто говорит о деле борьбы против большевизма, есть агент ЦРУ, фашист, бандеровец, кровавый маньяк. Важнейшие детали в детективный формат опять не поместились. (Можно вспомнить, что тему истоков переметничества пытался ещё накануне пере-стройки затронуть сам Юлиан Семёнов в сценарии «Противостояние», но цензура-редактура потребовала упростить и сократить: не наши – значит, моральные уроды, и вся недолга). Теперь мы видим, на какой путь недомыслие и недоговорки «Ликвидации» привели Сергея Урсуляка и его группу. Весёлого тут мало – и для чести кинематографистов, и для общественного рассудка.

Согласно еженедельнику «Антенна» (19-25 октября с. г.), исполнитель роли Исаева Даниил Страхов, полагающий, что сценарист обоих фильмов Алексей Поярков «расширил и углубил» сюжет «Бриллиантов», так описывает своё отношение к сверхзадаче новой постановки: «…Выкинута вся идеология и усилено то, что автор пытался сказать между строк. …И получилась история даже не про Исаева как такового, а про время, в котором он жил, показанное его глазами в том числе. 20-е годы ХХ века, где нет правых и виноватых, история про потерянных людей – в общем-то про нас с вами».

Может, хватит, наконец, теряться? Сколько десятилетий можно сидеть между стульями, пока не разъедутся? Это после террора 1917-1921 годов не было правых и виноватых? Да, советский эксперимент начинался исключительной гнусностью и продолжался непроходимой глупостью – иначе не развалилось бы всё с такой быстротой и с таким смрадом. К чему панихида по красным опричникам? Одной «Гренады» хватит самым невинным. Россия-то никуда не делась. Все подлинные народные достижения остаются при ней. А чтобы не было стыдно, что многое – хоть то же кино – сегодня хуже, чем при очередях и стукачах, нужно излечить Россию от синдрома «бывшей РСФСР». Апатия, а за нею хищничество сразу же убудут. Только упиваясь лживым «до-вольно миленьким ретро» этого не сделать – застарелую простуду сквозняком не вылечишь.

Многие сочли, что роман Юлиана Семёнова об эстонских похождениях юного Исаева страх как переделан в угоду «демократической» конъюнктуре – книжные белогвардейцы были гораздо гаже. Что ж, и в экранизациях романов Б.Акунина антирусской чернухи куда меньше, чем в оригиналах, но тем хуже: зрители, не понимая, что в этих «патриотических» детективах не так, понемногу глотают отраву про русских недоумков и «проклятую Россию», а там уж тянутся за книжным наркотиком более высокой пробы. (Хотя Ю.Семёнов – по многим статьям не чета Б.Акунину, пишущему гадости при полной свободе от драконов и бургомистров). Однако нынешние воскресители Бокия набезобразили вне зависимости от соотношения фильма с семёновскими текстами. Белогвардейцев и так достаточно изображали не столько мерзкими, сколько «трагически заблуждающимися», а слабый сериал по «Бриллиантам» ложится, конечно же, не в рассыпанный пазл советского эпоса о «комиссарах в пыльных шлемах». «Исаев» актуален, ибо связует народного героя Штирлица с теперешним «гламурным сталинизмом».

Можно ожидать, что следом за выходом «Исаева» на книжных развалах появятся замшелые чекистские романы в глянцевых обложках. Читайте, дети, и принимайте за чистую монету!

Или не станем трогать затянутую андроповскую эпопею (с мрачным перестроечным эпилогом на Лубянке), а придумаем две-три актуальные зубодробительные истории про гламурного чекиста Исаева.

Исаев предотвращает заговор Тухачевского и спасает Сталина (попутно посрамив юного Джеймса Бонда).

Исаев, задружившись с Мегрэ, ликвидирует гадкий белоэмигрантский центр в Париже. Миллеру и Врангелю не помогла даже помощь архизлодея Фантомаса. Шкуро в бессильной злобе телеграфирует из Берлина: «I'll be back!» Восхищённый Деникин жмёт Исаеву чистую руку и произносит комплимент, склеенный из нужных мест М.А.Булгакова и А.Н.Толстого.

Исаев, на недельку вернувшись в Россию, раскрывает Тайну Тамплиеров и разоблачает какую-нибудь Промпартию (мимоходом показаны прелестные коллективизаторы, бьющиеся с мерзким кулачьём).

Можно снять и приквел приквела: красный разведчик Владимиров против верховного правителя России, агента Госдепа и мирового масонства Колчака – блокбастер «Штирлиц против адмирала». Для членов патриотических молодёжных организаций вход бесплатный – пускай учатся бороться со вла-совцами.

Не смешно? Зато уж недалеко от реальности.

Разумеется, я не верю, что выстраданный Россией начаточный душевный порядок, словно фронт в 19-м году, рухнет от одного-единственного сериала, не слишком удачного с художественной точки зрения и не столь уж кошмарного с идейной. Можно снять удачнее и хуже. Однако сделан ещё один шаг назад. Немалые усилия затрачены не на созидание, а на усугубление раз-рухи. Как бы спросили герои «Ликвидации» – «оно нам надо?»