жательные? От неискаженного «эрзя» пишут «эрзянская», но такое написание о скульпторе и не напомнит. Эрьзинская, Эрь-зина — тоже не находки. Нет, и тут не надо улицу, пусть лучше музей или кабинет, пусть откроется зал Эрьзи в Русском музее и его уголки в других «эрьзиных местах» — он поработал и в Екатеринбурге, и на Черноморье (Новороссийск, Батум), и в Баку, помнят его и в Париже, и в Италии, и в Буэнос-Айре^ се. В 1990 году справедливо решили: «Георгиу-Деж» уступил место старому имени — мастерская Эрьзи в 1953—1959 годы прославилась именно на 2-й Песчаной — это и станет мемориальным для него именем.

Был у Эрьзи и друг со сходным дарованием и судьбой — Дмитрий Филиппович Цаплин, тоже скульптор-самородок, красноармеец из Саратова, кудесник ваяния из дерева и песчаника, мастер с поразительной археологической интуицией, легко перевоплощавшийся в современника ассиро-вавилонских тысячелетий. У него меньше, чем у Эрьзи, срок работы за границей, в частности, он трудился на Балеарских островах. Возвращение, забвение, бойкот, не организованы ни прижизненная, ни посмертная выставки, а какой мастер! Но и тут имя не для улицы. Цаплина — нельзя. Можно «Цап-линская », но сначала нужно добиться возврата самого творчества, а то ведь спросят — что еще за Цаплин!

Кибальников. Эрьзю ценил, спасибо ему — первый навел меня на него. Талантлив, а сколько наштамповал вождевого, да не всех убеждает и его «Маяковский». Может быть, лучше без улицы Кибальникова?

Скульптор Меркуров в 20-30-е годы был монополистом. Поставил памятники Тимирязеву на Тверском и Достоевскому на Цветном бульварах, скромную статую Льва Толстого на Девичке (и «Толстой », и «Достоевский » потом сменили адреса). Стояла на Цветном же загадочная «Мысль», но ее одновременно с «Достоевским» убрали, а перенесли на Поварскую, в палисадник перед «домом Ростовых», который занят Союзом писателей. Побежала веселая байка: