ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ

Больше всего удовольствия доставляет то, что начинает делаться как бы само собой, а потом мало-помалу превращается в стройное целое. Когда я довольно скоро после приезда в Москву осенью 1982 г. написал первые страницы, я не собирался сочинять книгу об этом городе. Мною в основном двигала потребность справиться с обилием впечатлений и раздражителей, обрести почву под ногами. Вообще книга едва ли возникла бы, если бы я намеревался присовокупить еще частичку к уже имеющейся литературе о Москве. Первый импульс я ощутил, когда, к своему удивлению, констатировал, что ничего из увиденного в Москве не находил в соответствующих книгах, предназначенных как для массового, так и для взыскательного читателя. В какой-то момент мне стало казаться, что город, представленный в путеводителях, — совсем не тот, который я видел. Все, собственно, началось с желания сориентироваться на чужой местности.

Из фрагментов не сложилось бы более или менее систематического целого, не будь искры, которая, образно говоря, на миг осветила весь город и за его окаменевшим силуэтом распахнула воображаемое пространство, на чьем фоне реально существующий город обрел иное значение. Гений места — это тот полюс, на котором разряжается энергия исторически заряженного интереса, особенно если он испытывает большую нагрузку, находится под избыточным давлением и не может по-другому достичь равновесия; тот же полюс сообщает чистому знанию энергию воображения, так что здесь постоянно происходят разрядка и зарядка. Запас познаний, который находится в распоряжении человека, интересующегося русской и советской историей, служит горючим для такой иллюминации. Образ искры особенно верен в тех случаях, когда на то или иное место падает неожиданный свет: на фортепьянном концерте в Октябрьском зале Дома Союзов, где когда-то проходили большие показательные процессы; за ужином в ресторане гостиницы «Метрополь», которая во времена Ленина была местом заседаний Центрального Исполнительного Комитета; перед колокольней Новодевичьего монастыря, где у Татлина, автора фантастического проекта обелиска Коммунистического Интернационала, одно время была мастерская.

Если кто-то видит иное, то, конечно, потому, что он видит иначе. Следует ли объяснять, почему центром тяжести моих «изысканий» стала Москва