114    Постигая Москву

Вильгельма Вундта (Москва, 1912); Вильгельм Дильтей, Алоиз Риль, Вильгельм Оствальд в сборнике, вышедшем в Санкт-Петербурге в 1909 г.; добавим к этой галерее, не созданной мной, а выставленной здесь, «Современную философию в Германии» Освальда Кюльпе (Москва, 1903). Обращает на себя внимание не то, что речь идет о множестве именитых немецких профессоров — можно было бы назвать и другие имена, которые сегодня говорят нам меньше, например Циглера, Пфендера и т.д., — а то, что, судя по всему, обе столицы перед войной были, пожалуй, опорными пунктами немецкой философии жизни, неокантианства Юго-Западной Германии в большей степени, чем когда-либо — Фрайбург и Марбург. И читатель не отставал от века. Русские издания появлялись ненамного позже оригиналов. Усвоение мысли было, так сказать, синхронизировано в международном масштабе. «Философия прагматизма» Уильяма Джеймса вышла на русском языке чуть ли не в том же году, что и американское первое издание. А вспомним о знаменитых пилигримах, отправившихся в немецкие университеты, — например об ученике Когена Борисе Пастернаке.

Лежащий сегодня в витрине мертвый антиквариат, с которым не слишком бережно обращаются продавщицы, когда-то был оружием в «бумажной войне» между представителями привилегированных сословий, его усердно читали и не менее усердно рецензировали. Какое событие! Перед нами наконец-то «во плоти» венский профессор Эрнст Мах, только большевиками и вызванный к столь активной жизни, превращенный в чудовище нового идеализма. Под стеклом спокойно лежит его книга «Познание и заблуждение. Проект психологии исследования» (Москва, 1909). Не эмпириокритицизм, конечно, но все-таки одно из орудий преступления — нападения на материализм... Естественно, представлены и русские соратники или, точнее, самостоятельные величины, знаменитости, которым не было необходимости присоединяться к одной из европейских школ: Густав Шпет, Владимир Соловьев, Николай Лосский. И еще три издания «Мира как воли и представления» Шопенгауэра. Нам не удалось бы по-настоящему бросить взгляд в ту эпоху, а главное — почувствовать ее переломный характер, если бы не спаслось кое-что и из потока лучшей бульварной иллюстрированной прессы. Она представлена научно-популярными, дамскими, модными журналами, журналами, посвященными воздушным ваннам, физкультуре и спорту, журналами для любителей верховой езды и этнографических экспедиций — некоторые из них цветные.

Между этими произведениями печати, как хлам между опрокинутыми колоннами, — всякая всячина из фондов и библиотек императорского финансового ведомства, духовной академии, духовной семинарии, какого-то народного дома.