Сильный человек    129

Но этот вопрос интересует приезжего не с исторической точки зрения, а из-за его собственного впечатления, что спорт здесь имеет еще очень много общего с силовой игрой, проявлением телесной мощи, измерением физического сопротивления, борьбой между телами — то есть с тем слоем, который поначалу прикрыт видимой вершиной признанного олимпийского спорта и государственным содействием. На взгляд иностранца, это состояние, когда сила и интеллект, «тело и дух», собственная воля и требуемая дисциплина, сплоченность и борьба, игровое соревнование и соперничество еще не расчленены и тем более не враждебны друг другу. В известной степени это состояние, когда еще ошутимы контакт с Землей, прикосновение к наковальне, и сила, приводящая в движение тело, представляет собой не просто переключение энергии, которая в противном случае не имела бы выхода. Свое наблюдение иноземец мог бы подтвердить, сославшись на многолетнее преобладание советских спортсменов во всех видах спорта, требовавших элементарной силы. Советские спортсмены заняли ведущие позиции прежде всего не благодаря научному, «тейлоризированному» наращиванию и культивированию силы, а просто потому, что она у них была — как резерв природы, еще не подчиненной машине и протестантской этике. Возможно, подобная мысль порождена глубоко засевшим клише, от которого чужестранец как раз надеется избавиться. Но сформулируем ее еще раз, может быть в несколько утрированном виде, и, заострив, превратим в шип, который будет колоть нас, побуждая к дальнейшим размышлениям.

Капиталистический массовый спорт представляет собой попытку восстановить единство человеческих побуждений, нарушенное разделением труда, тейлоризмом, внутренним усвоением дисциплины; это культура как достижение, обусловленное отказом от инстинктов, «физическая культура» в строгом смысле слова. «В поте лица твоего будешь ты подчинять себе мир, включая тело твое».

Здесь же все не так: разделение труда, тейлоризм еще слишком мало продвинулись, а дисциплина в слишком большой степени приходит извне и сверху, чтобы они могли подчинить себе «внутреннего человека». Избыток внешнего господства сочетается с внутренней природой, пока не очень затронутой перенесенным внутрь общественным принуждением. Спорт — не примирение расколотых побуждений, а движение еще не разделенных людей. Мериться силами их толкает не внутренняя дисциплина или внутренняя заповедь, а более сильный противник. «В поте лица твоего можешь ты подчинять себе мир, в особенности противника в соревновании».

У европейского человека внешнее — уже внутри; сила, которую он применяет для господства над своей внутренней природой, выходит из него в борьбе с другим. Короче говоря, насколько СССР пойдет по пути буржуазного развития, настолько ему будет угрожать утрата добуржуазного отношения