224 Постигая Москву
Внутренний двор Бутырской тюрьмы
«Когда мы вышли и, наконец, огляделись вокруг, то узнали двор политической следственной Бутырской тюрьмы. Мы снова оказались там, откуда начались наши беды. Это было в январе 1940 г.
В коридорах и камерах Бутырок горели темно-синие лампочки, в их призрачном свете лица становились как у утопленников».
М. Бубер-Нойман. Узница Сталина и Гитлера
минания Евгении Гинзбург, Маргарет Бубер-Нойман, Александра Вайсберг-Цибульского, Сусанны Леонгард, Антона Чилиги, Андрея Амальрика.
Во многих случаях здесь след теряется: кто знает, куда были переведены и отправлены носители некогда славных имен, превращенные в монстров или «неназываемых»? Не всегда всё так однозначно, как с Солженицыным, который из Лефортово попал в аэропорт Цюрих-Клотен1. Если кто-то возразит, что столь пристальное внимание к местам заключения претенциозно и ненормально, ответить просто: в Берлине тоже есть Моабит, а в Париже — Сантё, но, что важнее, история заключения или исключения «социальной патологии» — иная. Не везде на нее падает тень «ангела революции», фигуры, высоко вздымающейся на площади перед зданием бывшего страхового общества; не везде преступник с самого начала поставлен в положение апостола прошлого и априори обреченной на провал «исторической бесперспективности». Такая ситуация должна накладывать свой отпечаток не только на заключенных, но и на тех, кто знает о существовании подобных пенитенциарных учреждений.
Организованная форма практикуемого здесь общественного анамнеза находит в столь сложном и запутанном организме, как этот чудовищный город, великолепное тренировочное поле. Но, с другой стороны, это поле слишком неподатливо, хаотично, слишком много значит здесь деталь, несокрушимая и легко доступная обозрению, чтобы можно было на дли-
1 Речь идет о высылке Солженицына из СССР в 1974 г. — Прим. пер.