МОНАСТЫРИ И КЛАДБИЩА

У путешественников, которые посещали Москву еще до великих преобразований, при виде «сорока сороков» глаза выскакивали из орбит, а сердце из груди. Их взгляд притягивала церковь в конце проспекта, на дальнем холме, поражала колокольня на одной из главных деловых улиц, привлекала монастырская стена в парке. Тот, кто приезжает в Москву сегодня и рассыпается в восторгах, осматривая город, полный церквей и монастырей, мне кажется, не говорит правды. Ведь былое великолепие низвергнуто. Но тут нужно сразу же оговориться, во избежание недоразумений: в Москве до сих пор можно увидеть или, вернее, найти, пожалуй, больше церквей и монастырей, чем в городах Центральной Европы, оставшихся христианскими.

Так что в процессе поиска церквей и монастырей речь идет о другом: мы констатируем, что «смена декораций», вероятно, нигде не принесла столь долговечного успеха, как в деле лишения Москвы ее старого силуэта, определявшегося церквями. Церкви не снесли, но задвинули в тень. Конечно, драгоценнейшие сокровища древнерусского церковного искусства пали жертвами лома и кирки. Вспомним, например, Чудов монастырь в Кремле или Симонов монастырь, которому пришлось уступить место строительству Дворца культуры ЗИЛ. Но ликвидация, кажется, все-таки не была первоочередной задачей, чаще церковные здания не сносились, а меняли свое назначение. Иногда одно соединялось с другим: Страстной монастырь, находившийся там, где сегодня стоят памятник Пушкину и кинотеатр «Россия», после революции был центральным музеем атеистической пропаганды, а затем его снесли.

Если раньше дома возводились вокруг монастырей на почтительном расстоянии от них и с соблюдением подобающей пропорции, то сегодня церкви явно приходится бороться за каждый квадратный метр свободного места и ничем не заслоненного вида. Уважение исчезло: церкви ушли на задние дворы, окружены многоэтажными зданиями и из-за этого лишились своего «ранга», подобающего им положения. Их находишь не там, где ожидаешь, а чаще всего там, где и не думал их встретить: в стороне от главных магистралей, внутри кварталов, еще не тронутых модернизацией, в почти интимном единстве с фабриками, в окружении расширившихся территорий крупных предприятий; иногда они разорены внутри, поскольку туда вселились институт, склад, обувная фабрика или типография.