Запомнился и такой «рывок прогресса»: многое в Москве упорядочивалось и подчищалось к всероссийской выставке 1923 года — дореволюционные вывески с фамилиями фабрикантов и купцов на магазинах и лавках заменялись на советские, разного рода МСПО и Моссельпромы. Уступали место более совершенным плевательницы и урны — про них сразу же побежало двустишие, не уверен, основательно ли приписываемое Маяковскому — «Товарищи люди, будьте культурны, не плюйте на пол, а плюйте в урны», — и анекдот с подковыркой про надпись: «Я урна, твой друг, плюнь в меня».

Совершенствовалось и техническое оформление номеров-фонарей — теперь они освещались не изнутри, а снаружи. Номера как бы распахнули крылышки, где ниже черной цифры с номером дома на белом фоне ввинчивалась лампочка, освещавшая в темное время и цифру, и нижележащую надпись с названием улицы. Номерки такого фасона были очень изящны и порадовали москвичей, потом они широко привились.

Теперь попробуем ответить, как и почему так, а не иначе складывались судьбы московских имен в послереволюционные годы.

Слом прежней системы управления страной сопровождался сломом идеологии. Оправдывалось сокрушение любых святынь и знаков «проклятого прошлого», сносились храмы, памятники царям и генералам.

Но крушить, опустошать и даже осквернять храмы и валить статуи нужны были усилия, а куда легче просто переименовывать улицы и площади! Тут и просвещенные пропагандисты помогли ссылками на достойный, по их мнению, опыт французских революций с повальными переименованиями даже месяцев календаря. Революционные смены названий сомнению не подлежали!

Вот и вторглись в московские адреса да и в питерские и во все другие города, одни и те же революционно-политические наборы имен и в память о событиях — Октября, 1905 года,