ренностью утверждаю, что еще в 1922 году видел синюю глазурованную табличку, прибитую к стволу одного из деревь-ев сквера, выполненную по дореволюционной технологии с белыми буквами, среди которых было и десятеричное «и» с точкой (i) и ер (твердый знак).

Готовя сборник «Имена московских улиц» к 3-му изданию (1979), составители решили напомнить об этом уже забытом имени сквера, а то ведь потом сочтут, что и площадь, и сквер называли по памятнику (как в случае с Пушкинской), хотя статуя появилась тут только в 1965 году.

Позвонил всезнающему лермонтоведу Ираклию Андроникову, спросил, не помнит ли он, когда был наречен сквер — не в связи ли со столетием? Ираклий Луарсабович признался, что не помнит такой даты, но с увлечением рассказал о своей догадке: ведь именно в день столетия у дома, где родился Лермонтов, тогда еще целого, на улице собирались почитатели поэта, возлагали к дому венки, произносили речи. Когда как не в этот же день могли наречь и сквер?

Я был рад, что такая догадка совпала с моей, и поэтому позволил себе с излишней уверенностью утверждать и в упомянутом сборнике, и в очерке «Поэма московских имен»¹, что сквер назван был именно в 1914 году. Доверился догадке, а вышло, что поторопился.

Уже в 90-е годы москвоведка Т.З. Бирюкова разыскала в Центральном историческом архиве Москвы данные, кому мы обязаны идеей наречения сквера Лермонтовским. Инициатором и тут оказался неукротимо предприимчивый Н.А. Шамин, тот самый, который ратовал и за Пушкинскую в 1899 году. В очерке, по-журналистски лихо озаглавленном «Памятник с петлей на шее» («Вечерняя Москва» за 18 октября 1994 г.) Татьяна Захаровна сообщила о найденном ею заявлении от гласного Н.А. Шамина Московскому городскому голове Н.И. Гучкову о желательности установления памятника Лермонтову в

¹

В сборнике «С любовью и тревогой». М., Сов. писатель, 1990.