смотрит на знаменитый символ театра — чайку на занавесе — и говорит: «Если и приделать чеховской чайке моржовые усы, все равно она не будет похожа на буревестника». (Хорошо, что теперь это все-таки театр имени Чехова!)

Возвеличителям Горького и этого было мало. В1935 году — за год до его кончины, когда уже и сам он был в немилости, крикнули еще раз ура, двухэтажным «Максима Горького» назвали и Хитровскую площадь, вскоре застроенную, и Хитров-ский переулок — место бывших ночлежек горьковского «дна », и большую, слепленную из трех, набережную в Замоскворечье (тут писатель был и вовсе ни при чем).

В «Вечерке» за 6 декабря 1990 года было сказано: «Горький не станет спорить с историей». Увы, еще как, оказывается, спорит! На возврат Тверской и 1-й Тверской-Ямской «из-под Горького» обрушилась пресса — обиделась за этакого «защитника интеллигентов», словно и не призывавшего «уничтожать врага, если он не сдается». Но стоит же памятник у вокзала, где прославленного писателя в 1928 году триумфально встречали — разве это не почетнее, чем имя улицы? Да есть и другие памятники, и другими именами Горького Москва перекормлена, они от этого только обесцениваются.