тельственного указания ставить памятник. В справочниках пишут уклончиво «скульптурный портрет», а недопросвещен-ная молодежь все-таки назначает свидания «у памятника »...

Подобным же образом по самодеятельному предложению члена комиссии Л.А. Ястржембского в уличную сеть Ясенева вошли улицы с именами Айвазовского, Рокотова, Карамзина и Паустовского — тоже без вышних благословений. Паустовский в этом ряду возник совсем неожиданно — обсуждалось одно из географически южных имен — Тарус-ская улица. Когда его одобрили, сразу же возникло предложение: где Таруса, там и Паустовский. Своего рода авторскую ответственность я готов нести за то, что сумел вписать улицу Грина в сочетании с Феодосийской, а теперь и Коктебельской в Бутове, у поселка ВИЛАР (ныне ВИЛР).

Другая моя попытка выступить инициатором-крестным успеха не имела. Хоть я и критиковал двухэтажные генеральские названия «с лампасами», одному генералу мне очень хотелось посвятить хорошую улицу где-либо на западе Москвы, лучше всего в Крылатском, на Вяземском направлении. Речь идет о Михаиле Федоровиче Лукине, одном из спасителей Москвы, что делает именно его особенно достойным в ряду других участников обороны столицы в 1941 году.

Генерал Лукин, воевавший еще в Гражданскую комбригом, в дни наступления немцев на Москву оказался во главе группы армий, попавшей в огромный котел окружения под Вязьмой. На домолачиванье этого котла противник в осенних боях истратил уйму сил, так что героическая оборона, которую тут возглавлял Лукин, в немалой степени помешала блицнаступлению немцев на столицу.

Тяжело раненный, генерал оказался в плену, где не поддался нажиму и уговорам гитлеровского командованья перейти на сторону противника. К сожалению, писатель Аркадий Васильев в бездарном романе оклеветал Лукина как власовца, и это некоторое время мешало его реабилитации. Теперь доброе имя полководца восстановлено; в Смоленске,