Трогательную память о себе оставил участвовавший некоторое время в комиссии по улицам в качестве представителя писательской организации (после кончины С.В. Евгенова и ухода Е.А. Долматовского) Иван Спиридонович Рахилло. Он тщетно пытался склонить комиссию к применению вольных, никак не мотивированных и как бы самозарождающихся имен; среди них были такие, как «Снегурочка», «Иван-да-Марья». Особенно же часто он настаивал, чтобы хоть одну из улиц в бывших пригородах Москвы мы назвали «Дрозды». У большинства коллег он согласия не получил, но мы и после кончины писателя-лет-чика не раз возвращались к его мечте и задумывались, а не назвать ли все-таки одну из улиц Дроздами!

А как обстоит дело с животными домашними или хотя бы одомашненными? Собаки, лошади, коровы, пчелы — это ведь тоже живая природа.

Беззастенчивая перестройка района Нового Арбата, не поперхнувшись, проглотила уютную Собачью площадку — один из интереснейших центров интеллектуальной жизни столицы.

Среди названий по домашним друзьям были и другие утраты. Особенно досталось почему-то коровам. Корчевали и Коровий Брод, и Коровий Вал, и Коровьи переулки. Не действовали никакие доводы, что ни коровьим молоком, ни коровьим маслом переименователи не брезгуют, а коровьих имен застеснялись, даже не понимая, как постыдно такое барство. Уцелела почему-то только Воловья улица близ боен в Калитниках. Неужели там забивали или перегоняли одних волов? Впрочем, целы одна из Скотопрогонных (2-я) в Калитниках и тоже 2-я Прогонная в Богородском, в имени которой скот только подразумевается.

Еще один наш четвероногий друг — лошадь — отражен в московских именах очень однобоко, преимущественно в связи с конными рынками и конным спортом.

Обширную Конную площадь в Замоскворечье с незапамятных времен занимали то перемежающиеся конные ярмарки, то более постоянно действующий конный рынок. На одном из