лицы «заблудившийся» на ее западе. На противоположном от него берегу Москва-реки в Серебряном Бору так же «заблудилось» название Таманской улицы, лишь опосредствованно связанное с азово-черноморским Таманским полуостровом — именно он дал имя героически сражавшейся там мотострелковой дивизии, ныне расположенной в Москве.

Географический принцип оказался удобным в городском быту. Особенно оценили его таксисты: в лабиринте названий легче догадываться, что Ялтинская — это на юге, а Полярная или Амундсена — на севере.

Но в именах городов, республик, гор, рек звучит не только география. Ведь не случайно Севастопольский и Балаклавский проспекты оказались соседями Нахимовского. Истории Крымской войны в них не меньше, чем географии Крыма. Каховка — что это, город с гидростанцией, давшей имя водохранилищу, или еще и Каховский плацдарм в боях с Врангелем и повод для популярной песни? А ее соседи — Перекопская и Юшуньские улицы с Чонгарским бульваром или Сивашская улица у Варшавского шоссе — разве не памятники боям за Перекопский перешеек в 1920 году? Тарутинская улица напоминает о кутузовском марш-маневре, а имя Синявинской улицы в Новоподрезкове никак не возникло бы в честь рядового поселка к югу от Ладожского озера — это память о Си-нявинском плацдарме под Ленинградом и жестоких боях за него в 1941 и 1943 годах; севернее Синявина была прорвана блокада города.

Кроме конкретных адресов у географии есть еще и другие ориентиры — стороны света. Нередко они — от ограниченности воображения или ради формального удобства — проникают и в топонимию, тесня индивидуальные имена. Казалось бы, этих сторон света совсем не много: четыре главных — юг, восток, север, запад — ну и их гибриды, вроде юго-запада. И тем не менее эти словеса продолжают внедряться в имена все в новых формах и случаях. Не будем трогать имен, в которые эти ориентиры вошли как органи