ные при этом возникли бы анахронизмы! Есть же примеры разумного подхода, когда не торопились менять все и вся и даже Петроградскую сторону в Питере не сменили на Ленинградскую!

Исторических событий не переименуешь — где были, там и были. Как бы ни относиться к Сталину, но битва была за Сталинград, а не за Волгоград и не за Царицын. Не называем и оборону Порт-Артура обороной Люйшуня.

А с Тифлисом нечто подобное уже происходило. Станицу Тифлисскую в Предкавказье поторопились назвать Тбилисской, хотя основал ее Тифлисский полк русской армии! В скольких случаях в результате невежественного усердия редакторов и корректоров Пушкина и Лермонтова заставляли посещать не Тифлис, а Тбилиси и даже Грибоедова числить погребенным в Тбилиси...

Почему я заговорил обо всем этом, излагая судьбы московских имен? Потому, что в переживаемые нами годы обострения межнациональных распрь и преувеличенного нагнетания националистических амбиций следует быть особенно внимательными к случаям, когда это отражается и в московских именах. Поясним это на двух примерах.

Эстония, даже раньше чем поднять вопрос о своей независимости, решила внедрить в транскрипцию на всех языках принятое на месте написание имени столицы через сдвоенное «н» — Таллинн». Из деликатности, демонстрируя уважение к соседям, у нас дали команду всей печати и картографии отныне писать это двойное «н», хотя русскому языку такое новшество ничего, кроме неудобства, не приносит. Сдвоение концевого «н» по-русски не звучит, а в производных словообразованиях вообще язык спотыкается — с русским суффиксом «таллиннский» и не выговоришь.

И что уже совсем недопустимо — причесыванье под новую моду всех упоминаний города в предшествующие времена. В 1941 году наши воины покидали Таллин, а не Таллинн, в 1944-м его же освобождали и получали при этом по