30    Постигая Москву

Вертикаль церквей и колоколен старой Москвы воплотилась в силуэте Москвы советской

ков петербургских театров, показавшие себя способными, не идя на ложные компромиссы, с изысканным вкусом строить нечто оригинальное в современной конструктивистской манере (Шусев: здание Наркомзема и, прежде всего, Мавзолей Ленина). Как получилось, что именно они оказались готовы к пышным и, на первый взгляд, совершенно бессмысленным фантазиям — и Шусев, создавший станцию метро «Комсомольская», и Фомин, построивший станцию «Площадь Свердлова»¹, и Жолтовский со своим «палладианским» фасадом жилого дома у Манежа?

Естественно, справедливо будет утверждение, что существенную роль играли принуждение и возможность оставить архитекторов без хлеба, лишив их заказов от государственных, то есть единственных, подрядчиков, — уже в 1932 г. многочисленные объединения архитекторов, конкурировавшие друг с другом, были распущены, уступив место Союзу архитекторов СССР, а различные концепции архитектуры сменились провозглашением «социалистического реализма». Но давление, оказывавшееся на архитекторов, так же мало объясняет переход к эклектическим формам, как вообще мало выдерживает критику тезис, будто сталинизм — это терроризм в чистом виде. За подобное высказывание легко получить обвинение в апологетике сталинизма. Однако распространенное, раз за разом повторяемое утверждение об абсолютном разрыве, произошедшем на рубеже 1920—1930-х гг., и о том, что путь к эклектизму в 1930—1940-е гг. представлял собой просто реакцию, а то и «уход», уж тем более недалеко ведет. Как известно, давление порождает результат: тот, кто оказывается под давлением, теряет уверенность в том, что делает; новая убежденность вырастает на почве растерянности и сомнения в старых концепциях; новая программа может стать действенной в том случае, если исчерпана старая или происходит переворот в условиях, которым та была обязана своим существованием. Обращая внимание на общественно-

¹ С 5 ноября 1990 г. — «Театральная». — Прим. пер.