Разные слои 35

Кремль. Гравюра М. И. Махаева, XVIII в.

годняшних трениях и неприязни между москвичами и ленинградцами, и это, видимо, неотъемлемая составляющая идентичности русского как русского. Реконструируя обмен ударами и объяснениями в любви, издавна практиковавшийся между жителями двух столиц, можно некоторым образом определить координаты самосознания, обитающего между двумя полюсами — Востоком и Западом — и колеблющегося между ними.

Никто не передал облик двух столиц с большим блеском, чем Гоголь в своих «Петербургских записках 1836 года» — к тому времени характер обоих городов в значительной степени сформировался. «В самом деле, куда забросило русскую столицу — на край света! Выкинет штуку русская столица, если подсоседится к ледяному полюсу!» — восклицает он удивленно. А затем набрасывает феноменологический очерк, точный до сих пор, несмотря на провинциализацию бывшего Петербурга. Москва представляется ему «с русской бородой», Петербург же — «аккуратный немец». Москва «раскинулась и расширилась», а «щеголь Петербург» «сдвинулся, вытянулся в струнку». Москва для него «старая домоседка», тогда как Петербург — «разбитной малый». Петербург — аккуратист «и, прежде нежели задумает дать вечеринку, посмотрит в карман; Москва — русский дворянин, и если уж веселится, то веселится до упаду». В Москве журналы глубокомысленно говорят о Канте, Шеллинге «и проч., и проч., в петербургских журналах говорят только о публике и благонамеренности». В Петербурге писатели зарабатывают свои