46    Постигая Москву

прародитель был выходцем из Калужской губернии), еще в 1916 г. положили начало заводу АМО, впоследствии автозаводу им. Сталина, а ныне автозаводу им. Лихачева. Мамонтовы рисковали своими средствами, прокладывая в России железные дороги. Морозовы, кстати тоже происходившие из семьи крепостных-старообрядцев, были среди основателей столь важной для России текстильной промышленности.

Удивляет почти американский характер пути этих семей наверх. Чисто экономическая интерпретация их карьер не особенно поможет делу. Русский буржуа, не имевший времени, чтобы стать гражданином, как будто был оттеснен в область изящных искусств. На долю буржуазии, с одной стороны, политически подавляемой аристократией, с другой — ощущавшей напор нищавших и уже дисциплинирующихся крестьянских и пролетарских масс, осталась сфера искусства и культуры. Частная инициатива и меценатство делали то, чего уже не могла сделать политическая система, бессильная в социальном и интеллектуальном отношении. Можно ли представить себе русский, а впоследствии советский авангард без колонии художников в Абрамцево, основанной Саввой Ивановичем Мамонтовым, объединявшей Репина и Врубеля, Коровина и Васнецова? Можно ли представить расцвет русского драматического и музыкального театра, не будь инициативы Саввы Мамонтова по созданию Русской частной оперы; Савва Мамонтов отнюдь не был только меценатом или только другом Шаляпина и Станиславского: он писал музыку, музицировал, сам играл в спектаклях (в своем доме на Садовой-Спасской, 6).

Как трудно историографии, постоянно принуждаемой к шельмованию «гибнущего класса», иметь дело с представителями этого класса, которые по собственной инициативе, без давления извне, предлагали свои аргументы в пользу нового, может быть лучшего, мира и имели мужество признать, что, выступая за этот новый мир, они не могут сами стать его частью. Савва Тимофеевич Морозов, также друг Станиславского и Горького, который был движущей силой при создании легендарного Художественного театра, спонсором подпольной печати и притом инициатором давно назревшего трудового законодательства, сделал свои выводы на пике первой революции. Фабрикант, симпатизировавший большевикам, в 1905 г. покончил с собой — застрелился.

Революционность и бурная продуктивность русской буржуазии не сводится к исполнению «переходной миссии», приписываемой ей с объективистских позиций. Она состоит среди прочего и в том, что эти люди жили не по своим возможностям, что они, не обманывая ни себя, ни других, ясно понимали и отчасти даже принимали поставленные им границы. Это понимание границ возможного, решительное признание необходимости и в то же время сомнительности своей позиции наделило лучших представителей буржуазного со-